могу сказать, что ты сам потом пожалеешь, если все доведешь до этой крайности, не испытывая к ней искренних чувств. Так что сам разберись в том, что чувствуешь, а только потом можешь ехать. По тому, как ты будешь себя вести, я пойму, достоин ли ты моей дочери, если она все же захочет быть с тобой.
— Хорошо, я согласен, — кивнул Роджер, не ожидавший такого поворота, но при этом испытывая легкий шок от быстроты всего происходящего.
— И запомни, то, как я тебе напомнил о данном мне обещании, покажется тебе легким касанием, если я узнаю, что ты нарушил мое условие.
— Я понял, — кивнул парень, сглотнув от воспоминания, пытаясь дать понять мистеру Виндейлу, что и сам считает его условие правильным.
Он, собственно, и пришел, чтобы либо убедиться в своем чувстве, либо избавиться от всего того, что нарушало течение его обычной беззаботной личной жизни, его мысли и чувства сейчас. Это наваждение превратило все это в нечто совершенно непонятное, что не давало ему нормально существовать.
— И спасибо за шанс! — выдохнул он, смотря на мистера Виндейла, который наблюдал за ним так же недоверчиво и спокойно, как на первой встрече.
На этом, еще не вполне осознавая, на что подписался, Роджер встал, попрощался и поспешно покинул кабинет и особняк Виндейлов. Впереди была бессонная ночь и полет в Майами.
Глава 25
Роджеру потребовался день, чтобы разобраться с делами в офисе перед поездкой в Майами. А все это время, постоянно вспоминая свою беседу с мистером Виндейлом, он все очевиднее понимал, что действительно хочет разобраться со своими чувствами, в которых уже запутался. И которые выбивали его из колеи и привычной комфортной для него жизни, которую он так долго налаживал и создавал. И юноша все больше осознавал, что дело уже не только в физическом влечении к Лане. Вернее, не только в этом. Другие женщины возбуждали его, но это было совершенно другим ощущением, чем то, что он вспоминал о ночи, когда привез девушку к себе после ее звонка. Все то, что произошло между ними в тот вечер, бередило его до сих пор. Его влечение даже к Элизабет теперь все больше казалось Роджеру похожим, словно, на фальшивку, которая вроде как тоже приятна и притягательна, и даже совсем не хуже, но все равно не то, что жаждало его тело и разум, как оказывается. И было что-то еще, и именно это мучило его сильнее физического желания.
И вот, чувствуя и ощущая все это, Роджер с раздражением вспоминал, что опять был вынужден пообещать отцу Ланы просто общаться с ней, не показывая свое желание. И был намерен сдержать свое слово, как и в прошлый раз, но даже боялся представить, насколько сложнее ему будет. Парень с трудом понимал, как сможет это сделать и выдержать, находясь рядом с ней. Но при этом Роджер был твердо уверен, что даже без этого слова не позволил бы себе соблазнить ее, пока не разберется в своих чувствах, помня, что она невинна. Он все сильнее отдавал себе отчет, что желание тлеет в нем почти постоянно, затухая полностью, когда он был занят или работал, но разгоралось, как только его разум имел возможность вспоминать и думать о ней.
«А если Лана опять попросит поцеловать ее?» — периодически судорожно и, затаив дыхание, думал он, уже направляясь в аэропорт, — «что же мне тогда делать?! Что сказать, чтобы не обидеть?!»
При этом Роджер совершенно не знал, как показать Лане, что то, что он сказал ей тогда и отказал ей в тот вечер, никогда не было его личным нежеланием. А просто он был вынужден так поступить, как должен будет и в этот раз. Но спрашивается, как это сделать, когда сам хочешь того же самого до судорог?? А еще он понимал, как грубо сделал это в прошлый раз, преследуя только ту цель, чтобы она именно обиделась и передумала. Забыла о нем.
«Черт! Черт! Черт!» — ругался он мысленно, почти не переставая, уже сомневаясь, что поехать на виллу к ней было хорошей идеей, — «зачем я только ввязался во все это?! Нужно было просто подождать немного, и оно бы само прошло! Все эти чувства бы прошли! Просто нужно было время!»
Вот только сцена, когда Лана стояла перед ним практически полностью обнаженная, горящая в желании, податливая и смотрящая на него черными, наполненными огнем страсти глазами, до сих пор стояла перед мысленным взглядом Роджера, не давая просто забыть. От одного этого воспоминания ему становилось труднее дышать, а потому он гнал эти мысли от себя как мог. Сидя в самолете, юноша уже окончательно определил для себя, что хочет избавиться от этого наваждения раз и навсегда. А еще вспоминал, как объявил своему отцу причину такого поспешного отъезда на неопределенный срок.
Он зашел ближе в концу рабочего дня и с самого порога объявил:
— Отец, я еду на виллу к Виндейлам.
Роджер решил не вдаваться в объяснения и подробности, надеясь, что отец не будет вмешиваться, как и обещал. В ответ же Френк засветился как новый двадцатипятицентовик, точно уверенный, что сын поехал ухаживать за дочкой Виндейлов, как он и мечтал.
— Молодец, сынок! Не ожидал от тебя такого рвения! — сказал он, улыбнувшись и одобрительно закивав. — Я очень рад!
А Роджер в этот момент так разозлился, что еле сдержал себя от резкого ответа, понимая, как все это смотрится со стороны: так получается, что он делает это, чтобы именно получить должность, а не ради самого себя. Но и показывать это отцу он тоже был не намерен, а потому не стал того переубеждать.
«С другой стороны, я же сам искренне хочу узнать, что это на самом деле!» — уговаривал он сам себя, хотя это было слабым утешением в том, как это все казалось даже ему самому.
Так, ничего больше и не сказав, он порывисто вышел из кабинета отца, направляясь в аэропорт, потому что уже собрался и узнал адрес виллы, а чуть позже вечером уже летел в Майами.
И вот теперь, сидя за столом перед Ланой, Роджер не мог сдержать тихой радости видеть ее, стараясь выглядеть просто вежливым. Он даже не думал, что просто оказаться рядом с девушкой так на него подействует. Он был взбудоражен, и внутри него все словно бурлило, вместо спокойного и размеренно состояния, как он привык. Но вот она была молчаливой, насупившейся и холодной, словно видела его чуть ли
