слышишь?
— Не зарекайся, — Карина выдавливает слабую улыбку. — В жизни всякое бывает. Мне достаточно твоей любви сейчас, в эту минуту.
Вот вроде умная, а при этом дурочка такая. Невдомек ей, что «один раз и навсегда» — это не сказка и не вымысел. Что так тоже бывает. Даже в этой говеной жизни, которую она ругает.
Но я не спорю. Не переубеждаю ее. Сейчас не время, да и слова ничего не значат. Такие, как Карина, не ведутся на пафосные фразы и обещания. Это все шелуха, обертка, пустышка.
Доказательством служат лишь поступки. Именно они всегда были моим оружием.
Глава 32
Карина
Мы лежим в кровати и курим. Сигарета неспешно перемещается из рук Богдана в мои, а затем возвращается обратно. Есть что-то интимное и сокровенное в этом ее кочевании. Делить сигарету — это то же самое, что делить постель. Может быть чертовски приятно, если рядом правильный человек.
— Карин, тебе надо развестись, — Богдан говорит совершенно спокойно, будто не от мужа уйти предлагает, а в картишки переброситься.
— Развод — это легко только в теории, — вздыхаю я. — А на деле нас с Олегом слишком много связывает, чтобы вот так взять и разбежаться. Тут и деньги, и бизнес, и имущество…
— То есть ты и дальше собираешься спать с нами обоими? — парень приподнимается на локте и направляет на меня взгляд. Синий и проницательный.
Как бы я хотела сказать, что он ошибается. Что я сплю только с ним, а с Олегом у нас лишь формальное сожительство. Но это, увы, будет неправдой.
Конечно, я могла бы соврать, но Богдан уже не ребенок. Несмотря на молодость, он чертовски хорошо разбирается в отношениях, и облопошить его не получится. Да я и не хочу, если честно.
Я прекрасно осознаю, что заслуживаю осуждения. Но по факту не так-то просто без объяснения причин отлучить законного супруга от тела. К сожалению, с появлением любовника привычки, сформировавшиеся в браке, никуда не деваются, и мужу по-прежнему нужен секс.
Нет, разумеется, все это время я старалась свести контакты с Олегом к минимуму, но напрочь исключить их, сами понимаете, невозможно. После того, как я связалась с Богданом, интим с мужем стал для меня чем-то вроде неприятного обязательства, которое я выполняю только из уважения к прошлому.
Ни возбуждения, ни удовольствия, ни оргазма — ни-че-го. Я лежу под Олегом натурально как бревно, да и он, надо сказать, не сильно старается. Может, чувствует мое нежелание, а, может, просто не замечает, что между нами пробежала кошка.
— Нет, не собираюсь, — выдерживать нестерпимо острый взор парня становится все труднее, поэтому я в смятении отвожу глаза. — Я понимаю, что нужно со всем этим заканчивать, но… Мне требуется время, Богдан. Необходимо продумать план дальнейших действий, понимаешь?
— А что тут продумывать? — он удивленно вздергивает бровь. — Подаешь на развод, собираешь вещи, переезжаешь ко мне. Чего здесь сложного?
Говоря откровенно, его немного детская риторика меня раздражает. Легко рассуждать о разводе, когда тебе чуть за двадцать, а длительность всех предыдущих отношений не превышает срока хранения полуфабрикатов.
— Да много чего! — я недовольно скидываю простыню и встаю с кровати. — Или ты думаешь, что Олег так запросто даст мне развод?
— Но ты ведь расскажешь ему все, как есть. Правду, — настаивает парень. — Разве у него будет другой выбор?
— Боже мой! Ты хоть сам себя слышишь? Если я вывалю на него правду, то мирного развода мне точно не видать! — я всплескиваю руками, и окурок, который был зажат между моими пальцами, взмывает в воздух.
Очертив небольшую дугу, он приземляется на пол, и пепел серо-бурой крошкой рассыпается по паркету.
Наверное, в глазах Богдана разыгрываемая мной драма выглядит до противного дешево. С ним мне спать не совестно, а признаться во всем мужу — стыд гложит. Вот и ищу всевозможные отговорки. Ну не лицемерка ли?
— Хорошо, — парень по-прежнему сохраняет невозмутимость. — Тогда ответь, какие пути выхода из этой ситуации видишь ты? Возможно, я действительно чего-то не понимаю.
Я опять злюсь. Наверное, потому что в столь непростом вопросе именно Богдан встал в позицию взрослого. В то время как я упорно разыгрываю роль поехавшей истерички. Не могу взять себя в руки и фонтанирую неуместными эмоциями.
Кончено, я всегда понимала, что рано или поздно терпение Богдана лопнет и он поставит вопрос с Олегом ребром, но трусливо предпочитала не думать о будущем, наслаждаясь эфемерным настоящим.
И вот наконец решающий момент настал. Парень ждет от меня конкретных действий или, как минимум, вразумительных объяснений, а я пребываю в полнейшем ступоре. Не знаю, как вести себя дальше и что говорить.
Черт возьми! Как бы мне хотелось переложить ответственность на чьи-нибудь плечи. Ничего не решать и желательно вообще не думать. Залезть в скорлупу и забыться.
Раньше я всегда считала себя волевой и смелой, а на деле трусость и инфантилизм зашкаливают.
Браво, Карина!
Богдан
— Я… Я не знаю, — Карина нервно мечется по комнате, собирая с пола свои вещи. — Во-первых, нужно дождаться возвращения Олега из командировки. Я же не могу ему по телефону такое сказать!
— Согласен, — киваю я, из всех сил сдерживая рвущееся наружу негодование. Понимаю, что конструктивный диалог возможен только на холодную голову. — Значит, ты поговоришь с ним, когда он приедет в Москву?
— Не дави на меня, ладно? — огрызается она, натягивая нижнее белье. — Поговорю, как улучу удобный момент. Наспех такие дела не делаются.
Наблюдаю за ее дерганой суетой, а самого изнутри молотит. Будто набитую песком боксерскую грушу. Бам-бам-бам.
Если честно, не думал, что Карина так болезненно отреагирует на мое, казалось бы, логичное предложение расстаться с мужем. Мы с ней встречаемся уже несколько месяцев, а она совсем не торопится разорвать наш извращенский треугольник. Так и бегает от него ко мне и обратно.
А сама же ведь тоже мучается! Вон, вчера какая разбитая явилась. Говорит, что с матерью повздорила, но я отчего-то не верю. Это ж каким надо быть монстром, чтобы довести такого сильного человека, как Карина, до истерики? Нет, тут явно не только в матери дело. Наверняка муж тоже постарался.
Хотите правду? Каждый раз, когда я думаю о том, что она спит с этим своим Олегом, меня словно через дереводробилку пропускают. Внутренности — на куски, кости — в крошку, тошно так, что аж скулить хочется.
Но я терплю. Не показываю ей, как мне хреново. Гашу в себе эту ядерные взрывы ревности. Потому что обещал не давить. Потому что
