он, глядя в горящие красным глаза.
– Подвох в том, что мы с тобой станем гонцами, которые приносят плохие вести, – вздохнула тварюга. – Сам знаешь, что с ними делают, а еще их не особо любят. Ну вроде как. Но я готов рискнуть. Не хочу, чтобы она жизнь себе поломала, выскочив за него замуж. Если до этой новости я еще слегка пасовал, то сейчас все, время вышло. Финита ля комедия. Или мы, или никто.
– Я согласен, – без раздумий ответил Люциан.
О чем тут, собственно, думать? Если Лена доверяет этому… Дракуленку, то он ему доверяет тоже. Не говоря уже о том, что это единственный рабочий план без кучи многоходовок и вовлечения Сезара.
– Ну ладно. Беру свои слова назад, ты не тупенький. А очень даже умненький, если не сказать смеленький.
– Когда встречаемся? – уточнил Люциан. – И где?
– Проще всего здесь же. Так же договоримся с Максом о встрече, скажем, сразу после выходных. Свяжешься с ней, я проведу сеанс мозговозвращательной беседы… только сразу предупрежу, Ленке ко мне приближаться нельзя. Точнее, мне к ней. Это Альгор все так устроил, поэтому если она решит сразу прыгнуть сюда порталом, мне придется исчезнуть.
– Начни разговор с этого, – посоветовал Люциан.
– Говорю же, умненький, – подчеркнул Дракуленок. – Значит, заметано…
– Что?
– Договорились! Будь на связи, принц.
– Это из ее мира слово? Принц? Ругательство какое-то?
Дракуленок икнул. Потом выпустил из носа струйки призрачного пламени, будто подавился смешком.
– Да, самое мерзкое, что только можно себе представить. Все, до встречи! Нас ждут великие дела.
Он растворился в пространстве, на миг заставив его потемнеть и окатить комнату холодом. Люциан успел только снять Cubrire Silencial, как снова ожил виритт.
«Вам сообщение, Люциан Драгон. От Амиры Аллейн».
Глава 20
Лена
– Мне осталось совсем чуть-чуть, – говорю я. – И можем все делать. На этих выходных, например.
Соня расцветает на глазах. Я уже давно не видела ее такой счастливой, она будто светиться начинает. Если темная магия такому способствует, даже не знаю, стоит ли ее называть темной. Но у меня и правда почти все готово, расчеты завершены, все схемы почти выверены. Почти – потому что дать их на проверку мне некому, Валентайн точно такое не одобрит.
Сезар… Сезар вообще не знает, что София – это Соня.
А что касается меня, я волнуюсь. Я очень волнуюсь, поэтому и буду проверять и перепроверять все по десять раз, чтобы не вышло осечки. Потому что в случае с темной магией осечки недопустимы, особенно когда рядом будет моя лучшая беременная подруга.
У Сони уже заметно округлился животик, для нее даже сшили специальную форму: верх платья белый, как блузка, а потом переходит в темно-синюю юбку. Но все это сделано так, чтобы не давить на живот. Пиджак она носит обычный, как мы все, и постоянно пытается этим самым пиджаком прикрыться.
– Не верится, – закусив губу, произносит Соня. – Мне просто не верится, что я увижу маму…
Осекается, и на ее глаза наворачиваются слезы. Я тут же сажусь к ней и обнимаю, крепко-крепко. Мне хочется поделиться с ней своими силами, уверенностью в том, что все будет хорошо (а как же иначе). Пока что я по-прежнему ничего не говорю о возможности не просто увидеть маму, но и поговорить с ней, а еще всерьез задумываюсь, как вообще все грамотно провести.
Екатерина Андреевна, Сонина мама, помнит нас совершенно другими. Да и я сама, честно, будь я на ее месте – если бы ко мне из подпространства явились две полудикие от счастья девицы совершенно непонятной внешности и сообщили, что одна из них моя погибшая дочь, а другая ее бесследно исчезнувшая подруга, в лучшем случае позвонила бы психологу. В худшем – в дурку, а совсем в ужасном – словила бы инфаркт.
Поэтому помимо проверки схем я сейчас вспоминаю все-все-все мельчайшие детали, как и где мы общались в последний раз, о чем говорили, выписываю их себе, чтобы начать с них и сразу привести доказательства, что никто здесь с ума не сошел, вызывать скорую не надо и Винчестеров – тоже. Так что работы у меня хоть отбавляй, помимо того, занятия никто не отменял.
В том числе драконьим. Вот только мне с какой-то радости стало невыносимо легко им заниматься. Даже Соня удивляется, не говоря уже о магистре Доброе утро. Он, правда, в своем репертуаре, сообщает:
– Не представляю, что с вами сделала София Драгон, такие методы надо продавать, и задорого.
Но мне все равно. Вообще не представляю, что произошло, меня как будто перепрошили. То, что никак не могло уложиться в голове раньше, сейчас выстраивается легко, я бы даже больше сказала. Ему вовсе не надо выстраиваться, оно как будто там было всегда.
– Все будет хорошо, – говорю я Соне. – Все правда будет хорошо.
Если все пройдет легко, смогу ли я открывать ей этот канал связи постоянно? О таком пока думать рано, но мне очень хорошо думается. И я даже знаю, с чем это связано. В светлой магии очень много ограничений, в темной – никаких. Она открывает такие возможности, с которыми в самом деле можно почти все. Пределы только в рамках твоих собственных сил и контроле, который нужно держать, чтобы не позволить ей взять над тобой верх. Но я справлюсь. А как иначе?
– Правда? – она вскидывает голову.
– Правда. Я узнавала.
Соня смеется сквозь слезы и, даже несмотря на внешность Драконовой, так невероятно становится похожей на себя из той, другой жизни, что я улыбаюсь тоже. Мне хочется, чтобы она чаще смеялась. Мне хочется, чтобы она была счастлива. Так же, как сейчас счастлива я.
На новость о моей свадьбе Соня отреагировала как-то мимолетно, но с такими новостями и ее настроением – неудивительно. Тогда она просто бросила:
– Поздравляю.
Сейчас же вдруг говорит:
– Я была не самой лучшей подругой все эти месяцы.
– Серьезно? Я не заметила.
Она качает головой.
– Серьезно. Лен, как ты меня вообще терпишь?
– Да вот приходится, – мрачно говорю я.
За что получаю тычок локтем под ребра.
– Эй! Ты же говорила, что ничего не заметила!
– Это я из вежливости.
Соня кидает в меня диванной подушечкой. Учитывая, что мы сидим рядом, это даже не кидает, а, скорее, хочет меня стукнуть. Я перехватываю подушечку, и между нами затягивается небольшой дружеский бой, а точнее, перетягивание подушки вперед-назад. Учитывая, что Соня сидит на диване, а я на подлокотнике, мне грозит кувыркнуться, если она ее отпустит, но подруга не сдается. Мы пыхтим и
