– Мы же с тобой обо всем поговорили, – тяжко вздохнула она, вновь награждая меня укоризненным взглядом. Подошла ближе и уселась в кресло напротив.
Между нами стоял низенький журнальный столик, за которым отец обычно распивал виски или вино с партнерами по работе, так же сюда наша служанка Герда водружала поднос с чаем или кофе. Рабочий стол находился в другом конце широкой комнаты – напротив большого окна, к которому папа садился спиной. Крепкий, из какого-то темного дерева, с множеством ящичков и полок, замыкающихся особым переплетением рун. Я даже не задумывалась, что там могло храниться, но явно что-то жутко важное.
Я отвела глаза, уставившись на черную кожу спинки отцовского кресла.
Конечно, говорили. Вернее, мама говорила, меня она похоже вообще не слышала. Но в тот вечер я и правда решила для себя согласиться, сдаться на родительскую волю, ведь они точно лучше должны разбираться в выгоде подобных браков. Да и сам профессор не вызывал во мне отторжения или каких-то негативных чувств. Он просто был моим преподавателем, мужчиной старше и гораздо опытнее, скрытным колдуном, о жизни которого практически ничего не было известно. Это было не так страшно, в конце концов сотни браков построены между совершенно незнающими друг друга людьми. Как там говорят? Стерпится-слюбится? Глупо, наверное, но совсем недавно я готова была в это поверить и попытаться стать очередной жертвой договорного союза.
Но то, что случилось в лаборатории все в корне поменяло.
Нет, он не опротивел мне, даже напротив – вспоминая ощущения, могу поклясться, что мне было приятно и даже где-то в глубине души хотелось продолжения внезапно оборвавшегося поцелуя. Просто… Это был украденный поцелуй. Ненастоящий. Я все еще была под действием зелья, и профессор наверняка об этом знал. И все равно сделал это. Поступил нечестно, совершенно не позаботившись о последствиях и моих чувствах.
– Он поцеловал меня, – тихо проговорила, все еще глядя в сторону.
Она молчала и мне пришлось-таки на нее посмотреть, чтобы понять реакцию. Уверена, уж кто-кто, а она должна понять меня.
Кажется, мне удалось ее огорошить. Но совсем не на долго, мама неожиданно быстро взяла себя в руки. Поменяв позу, перекинула ногу на ногу, облокотившись на правый подлокотник.
– И тебя это слишком смутило, да, милая?
Я уставилась на нее, широко раскрыв глаза.
– Ты так просто об этом говоришь! – голос оказался слишком напряжен, пришлось откашляться, – Хотя, ты ж не знаешь всего…
– О чем ты? – интонация едва заметно переменилась, мама выпрямилась, скрестив пальцы в замок, – Он домогался тебя? Родная, ты только скажи, ни в коем случае не скрывай! Это многое поменяет…
– О, боже, нет!
Я на мгновение задумалась, но тут же мотнула головой, отбрасывая мысли. Врать о подобном сродни преступлению, хотя если бы факт имел место быть, никакой список приглашенных гостей не повлиял бы на решение мамы расторгнуть брачный договор. Тут даже отец был бы с ней солидарен. Но все же один единственный короткий поцелуй не шибко тянет на сексуальное домогательство. Хоть я и собиралась идти к ректору с подобным заявлением, сейчас это казалось слишком уж жестоким и даже глупым. Что поделать, на эмоциях я и не такого могу наворотить. Наверное, даже хорошо, что попалась в ловушку Лёльки с ее бабкой.
– Тогда что? – мама облегченно выдохнула, расслабленно откинувшись в кресле, – То, что он тебя поцеловал это конечно не красит его в наших глазах, но и не очерняет. Он мужчина, дорогая, и скорее всего, ты ему не безразлична. Вот и не смог удержаться.
– Ты не понимаешь, я была под приворотным зельем.
– Что?!
– Оно уже снято, – торопливо добавила, прежде чем ее удар хватит, – Сейчас я тебе расскажу всё по порядку.
Скрывать уже смысла не было, потому я выдала абсолютно всё, начиная с Лёлькиного бракованного зелья и заканчивая сегодняшним похищением и разоблачением Флоры Ригз. К концу рассказа, глаза мамы передавали весь спектр эмоций, терзавших меня на протяжении прошедших недель: удивление, страх, возмущение и даже искорки подавленного бешенства. Когда я перешла к части про ведьм-сатанисток, она и вовсе вскочила с кресла, принимаясь расхаживать по кабинету.
– И ты молчала! Как ты могла, Агния!
– Так вот, поцеловал он меня, прекрасно зная, что я еще под действием яда…
– Да при чем тут поцеловал! – перебила она, переходя еще на тон выше, – Тебя похищали! Господи! Что творится! На мою единственную дочь напали, опоили противозаконным зельем, да к тому же похитили!
– Мам, успокойся, никто меня не опаивал, я же сама, случайно! И все уже решилось, а колдунью разоблачили и скорее всего уже допрашивают.
Она остановилась, проделав медленный вдох-выдох.
– Значит так. Вечер состоится.
– Но…!
– А принимать ли от графа оставшиеся два кольца – решать тебе.
Я замерла с раскрытым ртом, не веря в услышанное.
– Как же папа?.. И договор.
– Договор может быть в силе не один год. Но пока Алан Котовский не разберется со всей чертовщиной, творящейся в его замке, свадьбы ему не видать.
Высказавшись, она прикусила губу, чуть переменившись в лице, но я уже зацепилась за ее слова.
– В своем замке? Значит, ты знала, что он является хозяином?
Она вздохнула, на секунду прикрыв глаза.
– Потому твой отец так хочет вашего союза. Граф очень, очень влиятельный человек. И замок, в котором размещена академия, один из самых древних на материке. В нем расположен Источник Силы, и Котовский его хранитель. Чтобы ты понимала, Источников на всей планете осталось всего шесть.
Наступила тишина, меня словно мешком по голове ударили.
– Расскажи мне, мама. Расскажи всё, что тебе известно.
– На самом деле не много, доченька… Больше, чем сам граф тебе никто не расскажет. Знаю лишь то, что он из древнего рода Тёмных Колдунов, его родословная тянется еще с тех веков, когда лишь темная магия и существовала. Страшная, первородная, невероятная. Они – Хранители, их сила напрямую питается из Источника и поддерживает его жизнь.
– А если Хранителя вдруг не станет, Источник исчезнет?
– Думаю, да. Не сразу, но со временем он истончится, обмелеет и в итоге пропадет вовсе. В старых книгах пишут, что тысячу лет назад их было больше сотни. Когда погаснет последний, вместе с ним наш мир покинет магия.
Хранитель и его слугаЖелтоватый свет магического шара дрожал и пульсировал, норовя вовсе погаснуть. Он вовсю питался моей энергией, за неимением здесь других источников, но замок подавлял и его, стремясь уничтожить этот магический импульс.
Узкая комнатка подземелий едва умещала трех человек, было слишком тесно, трудно вдохнуть полной грудью. Но перемещаться в другое место нельзя, только эти камеры обладали абсолютной изоляцией от любого рода магии, а их спроектировали из расчета на одного пленника. Древним создателям и в голову не могло прийти, что однажды преступников станут допрашивать и у них будут свои права. Тогда время было совсем другое, как и законы. Если человек попал в такую камеру, значит он виновен и причин находиться с ним в одном помещении нет. Темные времена, погруженные в не менее темное колдовство…
