Вы просто не знаете, как и о чем спрашивать!
— Кто придет? — не отставала я с вопросами.
— А это, кто смелее окажется, — хмыкнул мой похититель, а затем стал удаляться, постепенно скрываясь вместе со звуком своих шагов.
— И как это понимать? — тоскливо уточнила я у пустоты.
Последние двадцать минут я едва не стерла руки в кровь в попытках развязать узел на запястьях. Несмотря на заботливо оставленную подкладку, моя филейная часть стала уже неметь от сидения на жестком месте в одном положении, а с мешком на голове было не только обидно и страшно, но и банально душно. И пах он странно, хотя, вроде как чистый, и на том спасибо.
Когда поняла, что рискую не только просидеть тут вечность, но и замерзнуть, потому что уже, очевидно, вечерело, а я была на открытой местности, ибо знатно так сквозило, тогда и рискнула громко позвать на помощь. Едва не надорвала глотку, но лишний раз убедилась, что я на какой-то открытой местности, потому что мой зов потонул в пустоте и даже отголоска эха не образовалось.
Наклонилась, потрясла головой, в надежде, что мешок свалится с головы, но едва сама не надвернулась с валуна, потеряв равновесие от интенсивности тряски. Справившись с головокружением, вернулась на пригретое место и тяжко вздохнула.
Было не только страшно, но и скучно, а из развлечений — только собственные нерадостные мысли. Потому, от нечего делать, запела. Никогда не считала себя одаренной певуньей, потому прежде стеснялась. Не людей, так опасалась, что духов напугаю. Велес с его слухом тактично поскуливал, но стоически убеждал, что все не так уж и плохо: «Вот, к примеру, если когтями да по стеклу — то оно всяко хуже!», — заверял меня мой мохнатый друг с перекрошенной даже для его морды улыбкой.
Пыталась уходить подальше, но и там кого-то, да тревожила, отчего даже однажды ко мне с личным визитом вышел Леший и убедительно попросил прекратить эту моральную пытку. Просил настолько убедительно, что от его рыка я дала деру в сторону местного кладбища, отчего только пятки сверкали. Был день, потому я особо не боялась могил, помня, что нечисть спит, а духи там если и есть, то бесплотные, потому ни сказать о своем возмущении, ни показаться не смогут. Однако на мои попытки развить вокальные данные, вурдалаки и упыри в могилах сильно негодовали прямо из-под земли и пыталась меня переорать. Несмотря на то, что человеческую речь эта нечисть утратила еще со смертью, в этом вопле я услышала нечто матерное и с конкретным ориентиром, куда мне следует идти, да побыстрее. Было обидно, но справедливо, потому на статусе признанной певицы я поставила крест.
Как ни посмотри, а одной мне еще оставаться не доводилось. Вечно кто-то рядом да был. Зато теперь не было. Но оставался риск того, что, заслышав мои вопли, потенциальные спасатели ко мне и на пушечный выстрел не подойдут. А если и подойдут, то лишь с целью добить, чтобы не мучилась.
Решив, что это, какая-никакая, а активность, негромко запела себе под нос. Вспоминая весь репертуар деревенских, я постепенно смелела, и голос мой набирал силу и громкость.
Потому уже через полчаса свела и без того фальшивое пение на испуганный визг, когда у меня над ухом послышался мученический стон:
— Пресвятая Бездна! Да замолчи ты уже! — взмолился совершенно незнакомый голос с сильным акцентом, на демоническом языке. — Что за табор на твоем ухе скакал, что у тебя слух настолько отбило?
— Кто здесь? — потребовала я ответа и настороженно замерла, что позволило услышать облегченный вздох, а затем более спокойное.
— Морф я. Местный страж.
— Кто? — опешила я, и если бы не мешок на моей голове, мое недоумение было бы еще и зрительным.
— Ты на моей земле, — оповестили меня с серьезной претензией в голосе.
— Я сильно извиняюсь, но, как видите, не по своей воле, — подергала я веревку, которой была привязана. — Меня похитили и оставили здесь в полном одиночестве, — пожаловалась я, боясь радоваться, что вот оно — спасение.
— Да я уж заметил, — вздохнул он с печалью. — И, если ты и на прежнем месте так же голосила, то похитителей даже вполне оправдываю. Обидно, что именно ко мне приволокли.
— Это было грубо, — обиделась я. — К тому же я обычно не пою. Но час просидела в одиночестве с мешком на голове. Звала на помощь, звала, но никто не пришел. Потому и запела. От скуки, — насупилась я, шмыгнув носом, который не вовремя зачесался. — А вы меня освободите?
— Прости, но нет, — вздохнул незнакомец.
— Это, в каком смысле? Почему? — недоумевала я.
— У меня тела нет. Освобождать нечем, — признался некто, отчего у меня под мешком сильно округлились глаза, а затем стало доходить:
— Вы — дух?
— Верно, — согласился голос. — И материальной оболочки не имею. Даже голоса нет.
— Как же я вас слышу? — вновь недопоняла я.
— Я в твоих мыслях. Я — дух защитник этой местности. Обязан охранять эти земли и не пропускать чужаков.
— Как, если у вас тела нет?
— Я действую иначе, — хихикнул он. — По тому же принципу, по которому сейчас с тобой говорю. Другими словами, хорошо, что у тебя глаза закрыты.
— А если бы были открыты? — заинтересовалась я.
— Тогда мы бы не смогли вести с тобой эту беседу. Все, кто проникает на эту землю с открытыми глазами, очень об этом жалеет, видя не меня, а свои самые большие страхи. Большинство этого не выдерживает и дальше нескольких метров после границы не преодолевает. Возвращаются восвояси.
— Что же… эффективно должно быть, — загрустила я.
— Так и есть, — не без гордости согласился Морф. — Таких, как я, потому и сильно ценят в качестве охранников.
— А вас много таких? Вы один здесь дежурите?
— На самом деле, нет, немного. Оттого мы более ценные. Обычно один Морф на королевство.
— Вероятно, вам очень одиноко… — с сочувствием заметила я.
— Бывает иногда. Но мы же духи. Нам не нужно общение. Но я все равно рад такой редкой беседе, как сейчас.
— Я — Дарина. Мне тоже приятно познакомиться, — улыбнулась я, зная, что за мешком этого не было видно.
— Нечасто я слышу подобные слова, — добродушно хохотнул дух в моих мыслях.
— Ну, я же вас не вижу. А по голосу вы вовсе не страшный, — поделилась я.
— И то верно, — согласился Морф с резонностью моих слов. — Я тебя не знаю. На демониц ты не похожа, хотя дух у тебя схожий. Еще и живая…
— Я, вообще-то, ведьма. Ну, с недавних пор. Во Мраке
