семь нашлась без труда. Альфред постучал, и, не дожидаясь ответа, вошел. Класс напоминал небольшой амфитеатр, рядов на десять. Недалеко от кафедры, за столом, сидел небольшого роста человек, уткнувшись носом в тетради. Волосы на его голове были всклокочены, пальцы были вымазаны мелом и чернилами. На Альфреда он внимания не обратил, и все так же сидел, и, щурясь, перелистывал тетрадные страницы, время от времени шепча что-то похожее на ругательства. Иногда он также кое-где ставил пометки красным карандашом.
– Господин Йоркович? – спросил Альфред негромко, стараясь не испугать.
Но, тем не менее, учитель почти что подскочил от неожиданности. Затем он встал и, опершись одной рукой о столешницу, вперил неприязненный взгляд в незваного гостя.
– Вы кто? – спросил он немного отрывисто, и чуть громче, чем следовало бы. К удивлению оказалось, что он не намного ниже Альфреда.
– Моя фамилия Грюнвальд, – ответил Альфред, поклонившись. – Я – писатель. Извините, что напугал вас.
– Вы меня не напугали, – ответил Йоркович, садясь, – Что за странная идея? Просто я никого не ждал в такое время.
– Видите ли, господин Йоркович, мне нужно с вами поговорить. Позвольте вас угостить кофе.
– Кофе? И снова – странная мысль… У меня много работы… – Йоркович бросал взгляды по сторонам, и одновременно отирал руки от мела.
– Ну, поверьте, это совсем ненадолго, и вы меня премного обяжете. Прошу вас…
– Ну что ж… Мой урок через полтора часа. Минут на двадцать, пожалуй, можно было бы отвлечься. Извольте… – Он указал в сторону двери.
Выходя из гимназии, Альфред отметил, что извозчик уже на месте, а при входе в кофейню он увидел Сандру, которая пила кофе из чашечки, величиной чуть больше наперстка, и задумчиво глядела куда-то вдаль. Альфред указал на ближайший столик и сел так, чтобы Йоркович был вынужден повернуться к Сандре лицом.
– Слушаю вас. – Сказал он бесцветным голосом.
– Одну минуту… – сказал Альфред и позвал кельнера. Сделав заказ, он повернулся к собеседнику. – Видите ли… Я пишу книгу о разных необычных судебных процессах.
Йоркович почему-то вздрогнул.
– Процессах? А я-то тут причем? Я – математик.
– Я знаю, знаю, господин Йоркович. Просто сейчас я собираю материалы о процессе повитухи, что жила тут неподалеку.
– И что там было необычного? – удивленно спросил учитель.
– Ну как же! Против нее было выдвинуто шесть обвинений, включая и такие, как «злонамеренное колдовство» и «убийство, посредством колдовства». Обычно, такого рода дела безнадежны, а тут оправдательный вердикт по всем пунктам! Меня лично это впечатляет! Надеюсь, что и моим читателям это будет интересно.
– И что вы хотите услышать от меня?
– Вы выступали на стороне защиты?
– Да.
– И что именно вы сообщили суду?– Альфред достал блокнот.
– Ну, как что… У меня по соседству жила женщина, ее муж уехал куда-то… А она надумала рожать… Дала мне адрес той повитухи, я съездил, привез ее, а в эту же ночь в ее поселке кто-то кого-то убил, кажется. Я уже не помню подробностей. В общем, и решили, что она ни в чем не виновата.
– Понимаю. А та роженица, все еще живет по соседству с вами?
– Нет. Я переехал спустя месяц или два. Нашел квартиру получше, да и к гимназии поближе.
– О, прекрасно. – Альфред что-то записал в блокнот.
– А кого убили той ночью, вы не помните?– Альфред сделал небольшой глоток кофе.
– Нет, не помню.– Густав мокнул в кофе рогалик. – Какого-то мужчину, кажется…
– Понятно, спасибо. Еще вопрос. Как звали ту повитуху?
– Как звали?… Тоже не помню… Давно это было…– Густав немного смутился.
– Вот как? И она вас ни разу не навещала? Вы ведь ей спасли жизнь все-таки.
– Нет, зачем это?.. Да, я и не ожидал никакой особой благодарности, если честно. Меня допросили, я – ответил. Вот и все, собственно.
– Как это благородно, с вашей стороны! А вот люди в наше время бывают очень неблагодарны! Это все отмечают, какую газету ни возьми, – посетовал писатель, – И последний вопрос на сегодня: Вы знакомы с господином Феррано?
Йоркович снова заметно вздрогнул.
– Да, знаком немного, а что? Он тоже как-то был связан с тем делом?
– Пока не знаю. Я лишь собираю факты. Благодарю вас, и не смею вас более задерживать. Хорошего вам дня.
– Это все? – Переспросил Йоркович.
– Да, благодарю вас. Надеюсь, кофе вам понравился?
– Кофе? – на лице Йорковича отобразилась какая-то странная глубокая безнадежность или даже отчаяние, – Да, причем тут кофе? – всплеснул он руками, – Что ж… ладно… извините… мне пора…
С этими словами он повернулся и зашагал в сторону гимназии.
Альфред поглядел на столик, где должна была сидеть Сандра. Однако он был пуст, а саму Сандру нигде видно не было.
«Куда она подевалась?» – раздраженно подумал Альфред, – «Если надумала следить за Йорковичем – всыплю по первое число! Или уволю к чертовой матери! Тоже мне сыщик выискалась…» Однако, он скоро немного устыдился своих мыслей, поскольку, выходя из кафе, увидел свою подопечную, невозмутимо садящуюся в подъехавший только что экипаж.
***
Сделав еще несколько важных, но не особенно крупных дел, Альфред явился в свои апартаменты около четырех. На сегодня все, что намечалось, было сделано. Он повесил пиджак на вешалку и, ослабив немного галстук, прошелся несколько раз по комнате, размышляя о чем-то. Затем он остановился, будто что-то вспомнив, и решил спросить у хозяйки дома чашку кофе. Обычно она весьма охотно оказывала такого рода услуги. Хозяйка – мадам Меро, улыбнувшись, кивнула седой головой, покрытой кружевным чепцом, и сказала, что принесет чашку, как только все будет готово.
– Желаете в кофе сливок? – спросила радушная старушка.
– О, нет, мадам, благодарю вас. Я, пожалуй, выпью черный, – улыбнувшись в ответ, сказал Альфред.
Хозяйка снова кивнула, и поправив накинутый на плечи платок, удалилась в кухню. Альфред же развернулся, и не торопясь, стал подниматься по лестнице к себе в комнату. Он только лишь вошел, и огляделся в поисках своего блокнота, когда услышал стук в дверь. Трость со стилетом стояла у кровати, и Альфред нажал на кнопку. Лезвие слегка выдвинулось. Затем он подошел к двери и быстро распахнул ее, левой рукой при этом ухватив трость – ножны стилета. Человек, стоявший за дверью, даже немного отшатнулся от того, с какой скоростью и энергией отворилась дверь. Впрочем, уже в следующее мгновение, приняв вид полный достоинства, он без приглашения шагнул в комнату.
– Господин Йоркович? – искренне удивился Альфред, и поднял левую бровь.– Чем обязан?
Учитель не ответил, и, сделав еще один шаг в комнату, пару секунд обшаривал ее глазами, словно бы искал что-то определенное. Затем он повернулся
