что она будет отдана на поруки одному из церковных приходов.
Обретшая свободу молодая женщина не устояла против искушения и, приняв ухаживания некоего подмастерья по фамилии Абумов, числившегося при Академии наук, вскоре оказалась в интересном положении, в чём и повинилась священнику петербургской церкви во имя апостола Андрея Первозванного. Несчастная Евдокия сама подписала себе приговор: она каялась, что «такою же своею виною одержима есть, как и ныне имеется чревата» и просила развести её с мужем.
Тут забили тревогу уже в консистории: кто из священников не убоялся выдать Абраму Ганнибалу «венечную память» и как вышло, что он обвенчан вторично при живой жене, к тому же «чреватой»?!
Ганнибалу пришлось войти в пространные объяснения – он озабочен своей репутацией. «В рассуждении… долговременной и беспорочной службы и вторичного брака, – просит Абрам Петрович, – его всемилостивейше оборонить, и бывшую… жену Евдокию взять в консисторию и за чинимое ею прелюбодеяние отрешить от него вовсе, дабы она прелюбодеица долее не называлась его женою, и таскаючись на воле своими непотребствами более его к бесчестию не довела».
Несчастная Евдокия Андреевна разрешилась дочерью Агриппиной; бедняжка недолго прожила на белом свете. Может быть, именно эту девочку, мнимую дочь Ганнибала, и упоминает в своих записках Пушкин, ошибочно называя её Поликсеной? Тем более что во втором супружестве у Абрама Петровича родилась дочь, именованная Агриппиной. Или всё же у Евдокии было две дочери? Вполне жизненная версия, и тогда записки поэта соответствуют истине.
Так или иначе, но семейная драма, несмотря на полный разрыв супружеских отношений, тянулась мучительно долго. Дело о разводе, положительно для Ганнибала, решилось лишь в 1753 году: жену Евдокию признали виновной и сослали в Староладожский монастырь «в труды монастырские вечно».
Все эти судебные хлопоты, так досаждавшие Абраму Ганнибалу, не помешали ему достичь высокого положения в обществе. И высокого генеральского чина! А тем временем семейство его увеличивалось с катастрофической быстротой: вслед за Иваном явились на свет Елизавета, Анна, Пётр, Осип, Агриппина, Исаак, Яков, Софья.
Пушкин краток: «Вторая жена его, Христина Регина фон Шеберх, вышла за него в бытность его в Ревеле обер-комендантом и родила ему множество чёрных детей обоего пола».
В 1744 году в Ревеле родился третий сын Абрама Ганнибала. Поскольку появился младенец на свет в январе, темнокожий отец решил наречь его Януарием, что на латыни означает название первого зимнего месяца. Но мать новорождённого сему неблагозвучному имени воспротивилась.
Вот как о том писал сам Пушкин: «Дед мой, Осип Абрамович (настоящее имя его было Януарий, но прабабушка моя не согласилась звать его этим именем, трудным для её немецкого произношения: Шорн шорт, говорила она, делат мне шорни репят и дает им шертовск имя) – дед мой служил во флоте…»
Так, благодаря несогласию Христины Матвеевны младенец, в будущем – флотский капитан и дед поэта, получил иное, библейское имя – Иосиф, в народной же вариации – Осип.
«Христина немочка», а в её жилах текла немецкая и шведская кровь, оказалась доброй женой и рачительной хозяйкой. В семье царили любовь и согласие, свидетельством чему строки духовника Христины лютеранского пастора Геннинга: «Госпожа генеральша, впрочем, очень утончённая дама с хорошим характером и находится сейчас в самом расцвете сил». Пастор, исполняя просьбу обоих супругов, хлопочет о домашнем учителе для детей генерал-майора Ганнибала, студенте, «особенно искусном во французском языке». Надлежащему образованию детей способствовала и богатейшая домашняя библиотека с книгами по философии, политики, истории, географии.
Так что «госпожа генеральша», она же «утончённая дама», не только исправно рожала детей своему темнокожему супругу, но и пеклась об их образовании, чему способствовал и высокий достаток в семье.
…В ноябре 1741 года на престол взошла императрица Елизавета Петровна. И крестнику отца, «духовному брату» (!) русской царицы, вскоре будут оказаны высочайшие монаршие милости: в январе 1742 года по указу государыни Ганнибал произведён (через ранг) в генерал-майоры.
Сохранился интереснейший документ – прошение Ганнибала к Елизавете Петровне: «По Всемилостивейшему Вашего Императорского Величества указу, за верные мои и беспорочные службы, пожалован в Генерал-Майоры от Армии и в Ревель обер-комендантом и деревнями Всемилостивейше награжден; а на дворянство Диплома и Герба не имею и прежде не имел, понеже в Африке такого обыкновения нет». И далее просит Абрам Петрович «в память потомкам моим» его дворянство подтвердить и пожаловать родовым гербом.
Просьба была уважена, и у Абрама Ганнибала появился собственный герб с изображением африканского слона под короной. Не хотел ли таким образом прадед поэта напомнить о своём высоком происхождении?! Ведь именно на боевых слонах и начал свой поход на Рим древний карфагенский полководец Ганнибал.
«Елизавета, вступив на престол, осыпала его своими милостями», – с благодарностью отметит правнук царского арапа. В романе же о прадеде-африканце поэт сочтёт нужным поместить красочный эпизод, указующий на близость будущей императрицы с питомцем государя-отца.
Александр Пушкин:
«Две юные красавицы, высокие, стройные, свежие как розы стояли за нею (императрицей-матерью Екатериной. – Л.Ч.) и почтительно приближились к Петру. «Лиза, – сказал он одной из них, – помнишь ли маленького арапа, который для тебя крал у меня яблоки в Ораньенбауме? Вот он: представляю тебе его». Великая княжна засмеялась и покраснела».
И могла ли Елизавета Петровна, возложив на себя царскую корону, отказать в просьбе любимца отца и друга с детских лет?!
Позднее, будучи уже генерал-аншефом, Ганнибал исполнял должность главного директора Ладожского канала и кронштадтских укреплений.
Но вот умирает государыня Елизавета Петровна, благоволившая своему крёстному брату, и поседевший генерал-аншеф Ганнибал принуждён уйти в отставку без должных почестей и наград. Знать бы престарелому генералу, что участь его могла быть иной, ведь до падения Петра III оставалось менее трёх недель… На российский трон взошла супруга несчастного императора Екатерина II.
С многочисленным своим семейством Абрам Петрович обосновался под Гатчиной, в имении Суйда, и прожил там, «как философ», около двадцати лет.
В деревне, где Петра питомец,
Царей, цариц любимый раб
И их забытый однодомец,
Скрывался прадед мой Арап…
«Он (прадед) написал было свои записки на французском языке, но в припадке панического страха, коему был подвержен, велел их при себе сжечь вместе с другими драгоценными бумагами», – сожалел поэт о невосполнимой потере.
Где, позабыв Елисаветы
И двор и пышные обеты,
Под сенью липовых аллей
Он думал в охлажденны леты
О дальней Африке своей…
Скончался Абрам Петрович на восемьдесят шестом году – в мае 1781-го, а чуть ранее, в середине марта, умерла и Христина Матвеевна. За
