Я встал и выдвинул верхний ящик.
— Нет, где-то пониже.
Я начал рыться во всех ящиках, но не нашел никакой папки.
— Черт возьми, Конни. Подойди же сюда и поищи сама.
— Не могу, — лукаво улыбнулась она.
Тогда я стал просто выкидывать все ее барахло на пол и делал это до тех пор, пока Конни не спрыгнула с кровати и не бросилась ко мне. Вот тут-то я и понял, почему она не хотела вставать. Она была совершенно голая. Конни нашла папку в дальнем углу ящика и, насупившись, протянула ее мне:
— Ты мог хотя бы закрыть глаза.
— Какого черта! Ты мне нравишься и такая.
— Тогда сделай что-нибудь.
Я стал рыться в папке, но взор мой все время обращался на Конни.
— Накинь же на себя хоть что-нибудь! — не выдержал я наконец.
Конни заложила руки за спину и, чуть похлопав себя по ягодицам, показала мне язык. Потом она медленно повернулась и прошествовала к шкафу.
— Я тебя проучила, — радостно заявила она, доставая из шкафа шубу.
Завернувшись в мех, она села на низенький стульчик и закинула ногу на ногу. Поза ее выглядела весьма соблазнительно, но я уже взял себя в руки и занялся содержимым папки.
Настоящее имя Жанны Троттер было Юлия Травельская, и в качестве ее адреса был указан адрес одного из маленьких отелей на окраине города. Я сунул газетную вырезку в бумажник и положил папку на место.
— Это уже кое-что. Теперь мне будет легче разузнать о ней и о ее жизни.
— А что ты хочешь разузнать, Майк?
— Хочу понять, за что ее убили.
— Послушай, Майк, у меня идея...
— Да?
— В агентстве наверняка есть ее анкета. Каждая девушка, которая хочет поступить на работу в наше агентство, должна написать свою автобиографию и принести фотографии и газетные отзывы.
— А у тебя голова варит, Конни. Я пытался дозвониться до Джун, но ее не было дома. Впрочем, можно позвонить и Антону Липсеку.
Конни презрительно фыркнула и поправила шубу, обнажив еще больше свои красивые ножки.
— Антон еще не проспался после пьянки. Он и Марион Лестер вчера ночью здорово накачались в “Бовери”, а потом, около трех утра, компания поехала к Антону на квартиру добавить. Никто из них сегодня на работу не вышел. Джун промолчала, но явно была вне себя от злости.
— А у кого еще может быть ключ от офиса?
— Ну, это не проблема. Как-то мне пришлось возвращаться туда после окончания рабочего дня: я забыла там сумочку. Так я просто чмокнула вахтера в лысину, и он дал мне свой ключ.
Время летело необыкновенно быстро. Приближалась полночь. Внутри меня все опять сжалось в комок.
— Так, может быть, ты сходишь туда, Конни? Если найдешь личное дело Жанны, принеси его сюда. Мне, к сожалению, предстоит еще одна встреча. Если тебе удастся это сделать, ты мне здорово поможешь.
— Ну... — протянула она.
— Я прошу, Конни. Подумай сама. Я же говорил тебе...
— Давай сходим туда вместе, Майк, — умоляюще промолвила она.
— Не могу.
Она снова лукаво улыбнулась. Потом поднялась, сунула в рот сигарету, быстрым движением скинула шубу и стала медленно покачивать бедрами, время от времени бросая на меня испытующие взгляды. Никогда в жизни я не видел ничего более соблазнительного.
— Пойдем со мной, — попросила она опять.
— Иди сюда. — Я сгреб ее в охапку и, прижав к груди, крепко поцеловал. — Ну а теперь ты сделаешь то, о чем я тебя просил, — проговорил я. — Иначе я отшлепаю тебя по попке.
Она вновь накинула шубу и печально вздохнула:
— Ты мой шеф, Майк. Ты же прекрасно знаешь, я все для тебя сделаю.
Я потрепал ее по щеке:
— Ты молодец, Конни!
— А ты мучитель, Майк. И грубиян — как мои братья... Но я все равно тебя люблю.
Я опять стал целовать ее нежно и страстно. Почувствовав, что со мной происходит, она скинула шубу, и мы на какое-то время были потеряны для окружающего мира. Только мысль о том, что нечто подобное может случиться и с Вельдой, вернула меня на землю. Едва я об этом вспомнил, бешеная ненависть к Клайду вспыхнула во мне с такой силой, что я выбежал из квартиры и рванул вниз по лестнице.
Свернув в ближайшую кондитерскую и не обратив никакого внимания на вопли хозяина, пытавшегося объяснить мне, что магазин закрыт, я вломился в телефонную будку. Может быть, еще не поздно. Эти мгновения могли стать решающими в моей жизни. Я набрал номер Вельды. Там никто не подходил, но я все еще на что-то надеялся. Кажется, прошел целый год. Неожиданно в телефоне раздался голос Вельды. Когда она, узнав мой голос, хотела повесить трубку, я так заорал, что она тут же переменила свое решение и спросила, где я нахожусь.
— Не бойся, далеко. И послушай меня, не ходи к Клайду, в этом больше нет необходимости. Мы очень скоро закончим это дело.
Голос Вельды, как всегда, был мягким и мелодичным, но в нем слышалась решимость:
— Нет, Майк, не надо меня отговаривать. Я еще ничего для тебя не сделала и рада, что мне представилась такая возможность.
— Прошу тебя, Вельда, будь благоразумной. — Я изо всех сил старался говорить спокойно. — Мы и правда покончим с этой гнусной историей. Честное слово. Сегодня убили одну из манекенщиц Антона Липсека. Ее звали Жанна Троттер, а раньше — Юлия Травельская. Убийца сбросил ее с Брук...
— Как? Как ее зовут? — перебила Вельда.
— Жанна... Юлия Травельская.
— Послушай, Майк, это то самое имя, которое Честер Вилер упоминал в своем письме домой. Эта девушка приехала в Нью-Йорк из Колумбуса. Раньше она училась в одной школе с дочерью Вилера.
— Что?
— Я все это тебе рассказывала, когда вернулась из Колумбуса.
У меня сдавило горло, и я умолк.
— Вельда, — наконец выдавил я из себя, — не ходи к Клайду, пожалуйста... Подожди хотя бы день...
— Нет.
— Вельда, ведь я...
— Нет, Майк. Сюда приходила полиция. Тебя подозревают в убийстве.
Кажется, я даже застонал от бессилия.
— Если тебя найдут, — продолжала она, — ты сразу же угодишь за решетку, а я не могу этого допустить.
— Я знаю. Я говорил с Патом сегодня вечером. Но я прошу тебя... хочешь, я встану на колени?
— И пожалуйста, не приезжай ко мне, — проговорила она. — Это бесполезно. Сейчас я вешаю трубку и ухожу. Так что ты все равно меня не застанешь, а за домом может следить полиция.
