всякий случай, понимаете ли, а то мало ли, возвращаться — плохая примета.
— А это чё?
— «Ангара», — мама деловито поправила причёску. — В понедельник за деньгами пойдёшь — отнесёшь. Оля, — она посмотрела на меня со значением, — только никому не давай и ничего не потеряй, я за тебя поручилась!
— Ясно!
Буду как хрустальная ваза ходить.
— Всё, пока! — мама чмокнула меня в щёку и умчалась окончательно.
Как говорит наша тётя Валя: «Попылила!» Почему-то это слово вызывает у меня неизменный подъём настроения. Я запаковала двери и помчалась смотреть костюм.
ДЛЯ СПЕКТАКЛЯ…
Платье оказалось шикарным. Правда. Из тяжёлого голубого атласа, отделанное широкой серебряной тесьмой… мне оно показалось просто сказочным. Кто-то, кажется, хотел сделать его похожим на бурятский костюм, но не очень представлял, как это должно выглядеть — треугольный вырез декольте переходил в нечто типа полустоячего воротника, тоже в серебряных кружевах. А в плечевые швы было вшито нечто прозрачное и шифоновое, типа воздушной голубой мантии — это, понятное дело, чтоб от Енисея убегать красиво, со шлейфом.
А ещё у этого платья были офигенные двойные рукава. Внутренние — из более светло-голубого атласа, длинные и пышные, с высокими серебряными манжетами, напоминающими поручи. А внешние — короткие, по локоть, но очень широкие, как крылья — шифоновые. Всё под струящуюся воду, опять же.
К платью прилагался большой кусок голубого шифона — на голову. И такая штука типа венца или обруча, чтоб этот платок на голове держался. Венчик на ощупь был внутри картонный, обшитый атласной тканью, поверх — той же серебряной тесьмой, а на висках были прикреплены пластмассовые висюльки-бусы под вид жемчужных нитей, как на бурятских шапочках. На затылке под тканью прощупывалась резинка для лучшей фиксации.
Я примерила на себя всю эту красоту и усомнилась: прилично ли будет этак выпендриться, если люди приедут в плащах из занавесок? Даже неудобно как-то…
С другой стороны, больше мне надеть всё равно нечего.
Немного поразмыслив, я решила, что комплексовать из-за того, что платье слишком хорошо — глупо, по крайней мере. А вот в чём Вовка поедет?
Я припомнила все эти средневековые картинки, которые попадались в разделе старинной европейской литературы. Нет, вряд ли я смогу что-то такое без выкройки и размеров изобразить. Кстати, где-то мне встречалось про переход от свободного кроя к зауженному… А вот если до перехода?
Я зашла в комнату… О! футболка Вовкина с длинным рукавом! Ура! Белых кусков ситца у меня в шкафу полно, сейчас мы по этой футболке сварганим что-нибудь простое и квадратное…
Вовка приехал в пятницу к обеду. Довольный, с каким-то пакетом.
— Глянь, чё я привёз! Оставлял у них…
Он извлёк на свет коричневую кожаную жилетку.
Кожа — это было круто. Два постоянных хита (мода держалась, не соврать, лет пять уже) — кожа и джинса́. Это было не то что спортивные костюмы — а сразу на порядок выше!
— Ух ты! А я тебе рубашку сшила на игру, померяешь?
Не знаю, исторично я сшила эту рубаху или нет, но с кожаной жилеткой поверх она смотрелась вообще замечательно (к тому же эта жилетка скрывала большую часть возможных косяков, ха!), а брюки, он сказал, обыкновенные пойдут, камуфляжки — так что к игре Вовка теперь тоже был готов.
Уже вечером, лёжа у него на плече, я вспомнила:
— Слушай! Маминому мужу тут предложили… как это… халтуру, короче. В медицинском садоводстве свет протянуть. Деньги хорошие. Но одному сильно неудобно, он судорожно ищет напарника, понимающего в электричестве. Спрашивал меня про знакомых. Ты не хочешь? Сказал, работы дня на три-четыре.
На самом деле, я опасалась, что он откажется. Про обтяжку «рояля» помните? Так вот, Вовка ж никуда не полетел. Значит, что? Денежки на спирт остались. Ну, или спирт, который легко можно превратить обратно в денежки. По крайней мере, особого безденежья не ощущалось, и я предполагала, что затея покажется ему не особо интересной.
Но он сказал:
— Надо послушать: сколько работы, какие деньги. Так-то можно было.
На этом мы и уснули.
ВНЕЗАПНОЕ ЗНАКОМСТВО
15 июля.
В субботу утром неожиданно заявились мама с Василичем. Хорошо хоть не в восемь, а в десять, и мы как чувствовали — одетые в кухне сидели. Я пошла открывать и страшно обрадовалась этому последнему факту.
— А чьи это туфли такие?.. — с некоторым ужасом спросила мама, и в воздухе прямо повисло «огромные» и, главное, «мужские».
Вовка вышел из кухни:
— Добрый день.
Мне показалось, или Василич с мамой как-то немножко подвинулись друг к другу? Сплотили ряды, типа. Почему-то стало смешно.
— Познакомьтесь, это мой друг, Вова. А это моя мама, Галина Николаевна и её муж, Александр Васильевич.
— Большой, большой… — несколько растерянно пробормотала мама.
Да, как-то вот так вышло, что вся родня у нас не очень высокорослая.
Зато Василич не растерялся:
— А, так это тот Вова, который в электрике понимает? — обрадовался он и протянул руку, — Александр!
— Владимир.
— Ольга говорила? Есть подработка, хорошо платят, но одному мне никак…
Они ушли в комнаты и там стали обсуждать свои электрические темы.
— Оля, — шёпотом спросила мама, — это просто знакомый или прямо друг?
— Прямо друг, мама. Только никому не говори, чтоб не сглазить.
— А. Ладно, — она явно растерялась.
— Вот так внезапно вырастают дети, раз — и всё, да?
— Да ну тебя! Всё твои шуточки опять⁈
— Ну почему, — я усмехнулась, — Мы дружим. Я надеюсь, что всё будет хорошо, но в жизни же всякое бывает, правда?
Она вздохнула.
— И не говори.
— Ну, не кисни! Пошли чай пить.
— А с чем?
— С пирогами же!
Мама зашла на кухню и увидела на стуле книжку.
— Оля! Что ты читаешь! «Осколки челюсти»…
Я с трудом сдержалась, чтобы не заржать, аки конь.
— А точно «осколки челюсти»?
Мама схватила книжку и прочитала по слогам:
— Ло-ис Ма-к…мас-тер, — согласна, шрифт на обложке так себе, — Ос-кол-ки чес… А! Осколки чести! — и тут мы начали неудержимо ржать. Просто вот с подвываниями. Это у нас фамильное, что ли. Придурь такая. Ржали, пока Василич не заглянул и не спросил, что тут с нами такое странное происходит.
Ой…
Ладно, сели чай пить.
ВЫХОД В ЛЮДИ
16 июля.
В воскресенье пришлось
