он тщеславен, и, если на этом сыграть, можно немного продержаться…
– Твои люди говорят, у тебя дар превращаться в медведя, – с притворным спокойствием сказал Торак.
Покрытые белой коркой губы разомкнулись, обнажив пожелтевшие от жира зубы.
– Пока они ютятся в своих убежищах, я свободно брожу по Лесу, – Наигинн хмыкнул, – и храбро уничтожаю жутких Сдирающих Кожу.
Торака осенило.
– Которых на самом деле не существует, – медленно сказал он.
Наигинн рассмеялся:
– Они существуют только потому, что я так сказал!
Торак не стал сразу отвечать. Он понял, что Наигинн правил Глубоким Лесом через страх, скармливал людям ложь и так подчинял их себе.
– Это ты срезаешь Метки Смерти и пожираешь трупы, – наконец сказал он. – Но Метки ты срезаешь не просто так… Ты – демон, ты не можешь пожирать тела умерших, пока на них есть метки. Поэтому ты надеваешь эти перчатки с когтями медведя… Пытаешься так защититься от «крови земли»…
Последние слова задели самолюбие Наигинна. Торак напомнил о том, что его сила небезгранична.
– Я надеваю их, потому что они мне нравятся. И еще с ними легче добить добычу, пока она еще жива.
– Правда? – насмешливо переспросил Торак. – А не потому, что тебя до смерти пугает «кровь земли»?
Торак понимал, что играет с огнем, но другого выхода не видел. Для Наигинна власть – это все, Торак должен ему подчиниться, должен ползать перед ним на коленях и просить о пощаде. Ледяной демон не убьет его, пока не сломит дух.
– Я покажу тебе кое-что.
Наигинн разрезал веревки, которые привязывали левое запястье Торака к левой лодыжке, и потащил его к выходу с другой стороны пещеры. Торак неловко прыгал на одной ноге, поскольку правое запястье осталось привязанным к правой лодыжке.
Внизу земли, слева граничащие со Щитом, а справа с Горами, превратились в огромный черный клин.
Наигинн широким жестом обвел их рукой:
– Мое место нагула.
У Торака снова тошнота подкатила к горлу. Ледяной демон обеспечил себе идеальное существование. Пока те, кто называл себя Избранными, сидели в убежищах, он свободно покидал пещеру и бродил по своим владениям, питаясь умирающими и мертвыми.
– Но ты все еще не свободен, – тихо сказал Торак. – Твои души связаны заклятием матери.
– Она меня обманула! – сорвался на крик Наигинн. – Она никогда не говорила, что есть другой способ снять заклятие, я сам его нашел! – Его перекосило. – Мертвая плоть дает мне только вкус души, мне нужна живая плоть! Каждая трепещущая душа, которая не оставляет попыток сопротивляться, делает меня сильнее и ослабляет связывающие меня путы материнского заклятия!
– Тогда почему ты все еще заперт в теле смертного?
– Это ненадолго.
– Ну-ну, не теряй надежду, потому что ты совершаешь ошибки.
– Я никогда не ошибаюсь!
– Всякий раз, когда спускаешься на свои «места нагула», ты оставляешь следы. Тут ты ничего не можешь поделать, потому что ничего не знаешь о том, как выслеживать добычу, ничего не знаешь о Лесе. Я в пять лет знал больше тебя.
– Ты все это говоришь, чтобы потянуть время!
– Может быть. Но медведь, которого ты убил… Ты оставил рядом с ним след.
Наигинн сморгнул.
– Я сразу понял, что это твой след, – продолжил Торак. – А если я его заметил, то и другие тоже смогут. С каждым днем количество промахов будет только увеличиваться, и твои люди начнут задавать вопросы…
– Я не совершаю ошибок! – снова заорал Наигинн и с силой оттолкнул от себя Торака.
Торак тяжело упал на каменный пол пещеры и, резко выдохнув, чуть не потерял спрятанный за щекой осколок кремня.
Эхо от рева ледяного демона постепенно стихло.
Наигинн стоял над Тораком, у него от собственных воплей срывалось дыхание, но, отдышавшись, он рассмеялся.
– Умно. Заставил меня повысить голос, надеялся, что мои люди услышат? А даже если бы и услышали? Они никогда не пойдут против меня! Я у них на глазах могу вырезать табун бесценных черных лошадей, а они все равно будут мне поклоняться и не перестанут называть своим Великим Вождем! Я спас их от Звезды-Молнии.
– Мы оба знаем, что это ложь.
– И что с того? Главное – они в это верят! Это мое время! Лед сковал Лес!
– Надолго ли? Солнце с каждым днем набирается сил.
Голубые глаза Наигинна почернели от злости.
– Великий Демон на небесах послал мне в помощь Звезду-Молнию! Я пожираю души, и каждая делает меня сильнее! Очень скоро я освобожусь от сдерживающего заклятия и стану сильнее солнца!
Наигинн тяжело дышал, на губах пузырилась грязная пена.
– Бедный Наигинн, – с притворным сочувствием сказал Торак. – Никак не может смириться с тем, что не умеет колдовать.
– Я сильнее любого колдуна!
– Нет, не сильнее, ты их боишься! Поэтому ты и настроил людей против колдунов. Если бы колдунов не убили, они бы сразу тебя раскусили! Поэтому ты охотишься на Ренн, у нее есть сила, которой нет у тебя!
Наигинн ценой невероятных усилий взял себя в руки. Улыбнулся, и белое от мела лицо стало похоже на оскалившийся череп.
– Из нас двоих один ошибается, и это ты. Мне больше не нужна твоя девчонка. Я уже завладел ее силой.
Он достал из-за пазухи полоску из оленьей кожи и покачал ею над пленником.
У Торака сжалось сердце, это был пояс Ренн.
– Если ты правда до нее добрался, – запинаясь, сказал он, – тогда где ее остальное снаряжение?
Наигинн наклонился и пристально посмотрел на Торака голубыми, холодными как лед глазами.
– Все было при ней, когда она пыталась сбежать… провалилась под лед и утонула.
Глава 21
Волк однажды спас брата по стае, погнав стадо бизонов на плохих бесхвостых. Теперь он подозревал, что сестра по стае пытается сделать то же самое, – она гнала черных лошадей к большому логову Белых Бесхвостых.
Она махала на лошадей руками, а Волк носился рядом и цапал их за ноги, чтобы бежали куда надо. Это было почти так же хорошо, как охотиться с подругой. Только сестра по стае двигалась очень медленно, и ему то и дело приходилось возвращаться, чтобы проверить, не потерялась ли она.
Но зато она была очень хитрая и умная – сделала так, что кобыла застряла ногой в корнях и замедлила бег всего табуна. Поэтому сестра по стае смогла их нагнать.
Но они еще не добрались до большого логова Белых Бесхвостых. Свет проглатывала Темнота. Волк широкими прыжками взбежал на холм. Черные лошади внизу с трудом пробирались по снежным заносам, кобыла хромала и фыркала от
