ужин? – спрашивает она, и я понимаю, что вляпался по самые уши.
Глава 41. Оля
В полном шоке облизываю губы.
Очень стремительно происходит мое погружение в половую жизнь.
Кир с дурным взглядом стискивает меня и бормочет что-то на ухо. Я разбираю только: «Полная жопа!» и еще несколько матерных слов.
– Кир… – я хочу сказать ему, что надо притормозить.
Я к такому не готова.
Дикаев меня не слушает, он целует меня, как сумасшедший.
– Олька, насчет завтра. Ничего не знаю, ты у меня на всю ночь.
Я только ахаю. Изначально, помнится, я соглашалась рассмотреть это приглашение при условии, что ни о каком сексе речь не идет, но это условие явно просроченное.
И я очень сомневаюсь, что мы будем… как там? Пиццу есть, кино смотреть.
Этого маньяка хватает на полчаса, а потом он опять с шашкой наголо.
– Кир, – поджимаю я губы.
– Тебе понравится, Оль, – он заглядывает мне в глаза, и я таю от этого взгляда. – Тебе все понравится. Я тебя сам из общаги заберу. Или от родителей.
Огогось.
От родителей? Он готов показаться им на глаза?
Какое геройство на пути к сексу! Он неисправим! С другой стороны, то, что он делает руками… и языком…
Чувствую, как заливаюсь краской.
– Оль! – психует Кир, потому что я молчу, боясь выдать себя голосом.
– Ладно, – шепчу я. – Я тебе позвоню в восемь, и там решим. И убери руку из-под футболки.
Дикаев неохотно выпускает на свободу мою ягодицу.
– Ужинать будешь?
Я сползаю обратно на стул.
– А есть что-то, что можно съесть?
– Не провоцируй меня, Истомина, – фыркает Кирилл и заглядывает в духовку. – Наверно, уже готово.
Он тыкает во что-то вилкой, и, судя по выражению лица, Кир совершенно не уверен, что все идет, как надо, но он достает свой шедевр.
Принюхиваюсь. Пахнет вроде ничего.
– Что это?
– Папин рецепт, – с сомнением произносит Дикаев. – Мама любит, но сам отец его не ест. И мне кажется, я понимаю, почему?
– А что там? – заинтригованно спрашиваю я. Серьезно, пахнет весьма съедобно.
– Овощи, – с отвращением произносит Кир. – И сыр.
Я отбираю у него вилку и пробую кусочек. Он капец горячий, но…
– Накладывай, – даю я добро.
Дикаев смотрит на меня недоверчиво, тоже пробует и недовольно кривится, что, впрочем, не мешает ему таскать из моей тарелки то, что кажется ему не таким противным. Например, картошку. Вся цветная капуста достается мне. При этом, каждый раз, когда я отправляю вилку в рот, Кир следит за ней с нездоровым интересом. У него вообще какая-то манечка на мои губы.
В общем, ужин мне дается нелегко.
Но я даже благодарна Кириллу, что сейчас не дает мне ни о чем задуматься. Все слишком быстро.
Переодеваться я тоже убегаю в ванную, потому что Дикаев шатался за мной, как привязанный, и рвался помогать в таком полном трудностей и опасностей занятии, как снимание футболки.
Правда, когда я все-таки выхожу, он опять тискает меня.
– Истомина, никаких Сашков, – угрожает он. – Ты моя, понятно? Ты сама признала.
– Ты ревнуешь, что ли? – хихикаю я. – Да он просто…
– Знаю я, что он просто! – рычит опять Кир. – Парни только об одном и думают!
– Как ты? – прищуриваюсь я.
– Это другое! – возмущается он.
Ну да, ну да.
Вот от Сашки мне точно ничего не угрожает. Учитывая, ради кого он устраивает завтрашний спектакль, я его совсем не интересую.
Телефон сигнализирует, что вызванное Дикаевым такси подъехало.
– Позвони, как доедешь, – требует новоявленный тиран. – И напиши. Нормально напиши.
Непонимающе смотрю на него. Что не так с моими сообщениями?
– Ой все, – вырываюсь я из загребущих лап, и Кир тут же строит сиротский вид. Очень профессионально. Ровно такой он стряпал, когда давил на жалость со своей покалеченной ногой.
Подозревая, что Дикаев может мной манипулировать очень долго, я сматываюсь.
И только когда я сажусь в такси, до меня доходит, что сегодняшний день я не забуду никогда. Он навсегда останется в моей памяти.
Господи!
Прячу горящее лицо в ладонях.
Я переспала с Киром. Отдала ему свою невинность. Еще и в рот…
И завтра, скорее всего, опять пересплю. Эта ночевка у него…
Хорошо, что хоть он позаботился о предохранении, у меня мозги явно были не на месте.
Ужас! У меня вырывается жалобный стон.
Как это произошло?
Это ведь непоправимо. Назад не отыграешь.
Хоть бы это не стало непоправимой ошибкой.
Наверное, завтрашний день покажет, не зря ли я доверилась Кириллу.
Глава 42. Кир
Проследив с балкона за тем, как Истомина садится в такси, возвращаюсь в комнату.
Задолбало быть калекой.
Но нога уже не такая опухшая. Итальянские туфли, положенные дресс-кодом, я, конечно, завтра не смогу надеть, так что папочке придется обломаться. Никакой благообразной семьи, одетой с ног до головы в английские костюмы. Сам виноват. Мог бы спросить, сын вообще в форме для подобных мероприятий?
Иногда я хочу, чтобы они с матерью родили себе еще кого-нибудь и отстали от меня, но тут же становится жалко гипотетического ребенка. Мама хорошая, немного замороженная, но это воспитание. А вот отец… Отцом он никогда не был. Зато сейчас считает, что имеет право на мое внимание. Точнее, послушание.
Не поздновато ли спохватился старый хрен?
Ничего. Недолго осталось терпеть. Сука, как же бесит, что нужно скрываться, будто я делаю, что-то плохое. Страшно представить, как перекосит отца, когда он узнает, что ниточек для манипулирования не осталось.
Ебанутая у меня семейка.
Истоминой с моими лучше не встречаться, как можно дольше. Или никогда.
Меня дергает от того, что мою голову вообще посещает мысль, что им, так или иначе, придется познакомиться. Отец думает только о бабках. Мама носится со своей родословной, будто мы породистые скакуны. Блядь, иной раз чувствую, будто мы живем на конюшне. Всем моим друзьям только что в зубы не заглянули. То-то все мамины родовитые подружки, как одна, либо сидят на коксе и антидепрессантах в своих хоромах, либо разосрались с ней не вынеся, что у нее относительно удачный брак.
Это у меня вообще в голове не укладывается.
Я чего-то не понимаю в этой жизни, но родители счастливы в
