ничего не был должен. Ни перед кем не имел никаких обязательств. Ну, только если — перед женой. И то — исключительно по паспорту. Всё.
— Лера, а вы понимаете, как сейчас будет выглядеть ваше присутствие в моем номере? — поинтересовался он, прерывая собственные размышления.
Когда там, последний раз, беспокоился о честном имени дамы, и о сохранении той репутации? Кажется — в прошлой жизни. Вторая жена на долго отбила желание видеть в прекрасной половине человечества существ, нуждающихся в защите.
— Отлично понимаю, — заверила Лерочка, ответив сдержанной улыбкой. — Открывайте дверь, пока ее с петель не сняли.
Лара застыла в недоумении. Что происходило за закрытой дверью? Учитывая «съеденную» помаду «платиновой куклы» и беспорядок с рубашкой Константинова… А под кофтой «гостьи», если только не ошибалась, нижнее белье отсутствовало…
Алексей, в свою очередь, с трудом сдержал усмешку, проследив за взглядом Семеновой.
— И что ты тут делаешь?
Вопрос относился к Лерочке. Константинов не без интереса замер. Девочка даст отпор? Или стушуется? Всё же Лара, по сравнению с ней — авторитет…
— Репетирую, — сообщила та с тенью вызова в тоне. — Сцена с поцелуями не получается. Алексей Петрович мастер-класс показывал, — Константинов только что рта от удивления не раскрыл. Вот такого хода от этого очаровательного создания не ожидалось точно. Если Семенова сейчас взорвётся, заштатный отель получит пищу для разговоров на долго. — Послезавтра обещаю не подвести, — очаровательно улыбнувшись, коснулась губами его… щеки.
— Секунду, — а вот сейчас вмешался.
Опасаясь, как бы дамы, действительно, не сцепились на пороге, придержав рукой Ларису, и даже слегка «подвинув», пропустил из номера Валерию. На собственный вид сейчас, на самом деле, было плевать. Оправдываться было не перед кем. Лариса… А он ей ничего не должен, ничем не обязан. И понять ей это, в конце концов, придется. А Лерочка… Замечательная фигурка, смазливая мордашка, чудесный, наверно, человечек. Только не для него…
— Не поняла, — медленно проговорила Семенова, входя в номер. Вот такой встречи, точно не ожидалось. — Что это было сейчас, Константинов?
От него требовали ответа… «А черт его знает» — хотелось произнести вслух. Сам не понял цели визита их очаровательной куколки к нему в номер. Только если, действительно, не была откровенная провокация с её стороны. В таком случае, смело мог выставлять себе «отлично» с многочисленными плюсами, как когда-то в школе…
— Ну, начнем с того, что не «что» — а «кто», — обронил с усмешкой.
До сих пор, как-то не анализировал своих отношений с Семеновой. Шло по накатанной. Было удобно. Для снятия напряжения, опять же, идеальный вариант. Только слова Лерочки, как бы сказать, на благодатную почву, что ли упали. Что он, действительно, нашел в этой женщине? Верность она не только мужу, ему особо хранить не стремилась. При этом устраивать регулярно сцены ревности не забывала.
— Я вижу — кто, — резко оборвала его Семенова. — Что она тут делала?
Вот не жилось ему спокойно. От слова — совсем! Жену в расчет не брал, та — с другими тараканами, разобраться с которыми, чувствовало его сердце, получится не скоро. Но та, хотя бы, сцен ревности не закатывала.
— Репетировали, она же сказала, — пожимая плечами, обронил Алексей, отталкиваясь от двери, к которой стоял прислонившись, и направляясь в глубь комнаты.
— В номере? Заперевшись? — поинтересовалась Лариса, следом за ним проходя в комнату. Вообще, Константинов любил комфорт. И просто удивительно, что его номер, на этот раз, состоял всего из одной небольшой комнаты. — Интересно, а заходясь в экстазе, эта кукла тебя тоже, по имени-отчеству называет? — продолжала она язвить. — Константинов, сценарий напомнить? Там ни одной сцены постельной, а у тебя рубашка на выверт.
Да, Лерочка слегка увлеклась. И не сработай у него ступор, оказались бы… Ну, в таком случае, хотя бы, истеричный приступ ревности Семеновой не так обидно было бы слушать. Он вообще сегодня планировал с ней о другом поговорить…
— Успокоилась? — не удержался от вопроса, когда Лариса, пройдя в комнату, остановилась у неразобранной постели. Более того — даже не смятой. По мнению Алексея — безоговорочное доказательство его полной невиновности.
— Константинов, для минета постель не нужна, — выдала она тут же. — Девочка и на коленках постоять может. Вас же, мужиков, это даже заводит. Чувствуете себя такими, доминантами.
Чего она добивалась? Алексей постарался сохранить выдержку. Портить себе настроение в конце дня не хотелось совершенно. Тем более — из-за Семеновой. Да и разговор еще впереди. А поговорить планировал сегодня. Какое-то предчувствие было…
— Доминантом я себя чувствую, когда женщина от моих ласк от удовольствия кричит и стонет, а не чувствует себя униженной, — обронил он, присаживаясь на край подоконника. — Она мне в дочери годится, — напомнил он, неторопливо и окончательно вытаскивая края рубашки из брюк. — У меня пацан всего на год старше ее.
— Интересно, это когда вас, кобелей, возраст баб останавливал? — вновь выдала Лариса, чтоб её разорвало… — Вам же чем свежее, тем лучше, интереснее, вкуснее.
— Ну вот, что ты несешь, Лар? — что за усталость вдруг навалилась, понять никак не мог, что начинало заметно раздражать. — Ты, вообще, на каком основании мне допрос устраиваешь? — а вот сейчас тон стал достаточно жестким, что должно было бы Семенову насторожить и заставить остановиться в своих претензиях. — Я тебе ничего не обязан. Даже если и было что, это касается только меня. У тебя, дай напомнить, муж дома. Да и… — выдержав короткую паузу, всё же выдал, — Сашников крутится.
Выбрасывать всех карт не собирался. Только… Так называемый друг не вызывал большого доверия. Давно.
— Что?
Растерянность гостьи позабавила. Не ожидала она оказаться разоблаченной. Не смотря на усталость, достаточно легко спрыгнув с подоконника, Константинов, дойдя до графина с водой, оглянувшись, поинтересовался:
— А ты думала, не узнаю? У меня после Петровой, — вспомнил сейчас о бывшей (или — настоящей, по паспорту) жене, — Иммунитет на игры за спиной. Лар, просто интересно, с чего вдруг? Меня мало стало?
На сколько точно знал, до так называемых «серьезных отношений» там дело дойти не успело. Хотя, наверно, лучше бы дошло. Сейчас был бы отличный повод прекратить разом все контакты. Правило было одно: свое — не делимо.
— А ты — брось
