знаю. Чувствую, что злюсь. Это не жалость к Илье, просто…я просто не знаю.
—Поэтому ты позволил ему уйти? Начать работать на себя?
— Да. Человек многим нам помог, почему бы не разойтись по-хорошему? Но он не захотел, к сожалению. Решил, что он и правда может все.
— В смысле?
— Илюша замахнулся на мой бизнес.
— И зная все это, ты просто его отпустил?
— Пока просто держим на контроле. Он до сих пор в плотной связке с Аниным и если сейчас отодвинуть Илью, возникнут вопросы. Или я должен был его "того"? — проводит пальцем себе по горлу.
— Не знаю…и что теперь? Почему ты вообще все это мне рассказал?
Впервые начинаю думать о последствиях. Я слишком много знаю. Я же только что своими руками подписала себе смертный приговор, выходит?
— Что именно?
— Все эти тайны.
Снегур качает головой.
— Света, все, кто хоть как-то интересуется данными «проблемами» в городе и так уже все знают. Никаких тайн я тебе не выдал. Просто объяснил, что к чему, в общих чертах. Сейчас Антипов на нервяке, может чудить. Ты должна это понимать, как и то, откуда ноги растут.
Поднимаюсь и пошатываясь перемещаюсь в ванну. Мою руки, лицо, и поглядываю на душевую кабину. Хочется принять душ и смыть с себя все, что он только что мне рассказал.
Илья — человек без принципов и морали? Я с ним десять лет жила, он же никогда…
Он не хотел детей, он убеждал меня в том, что и мне это не нужно. Он был со мной нежен, берег будто я не человек, а безумно дорогая ваза. Он дружил с Дашей и Мишей только из-за выгоды. Он…
Это я была слепа, значит? Поглощена сначала своим горем, потом работой. Это я ничего не замечала!
Растираю по лицу слезы и чувствую чужое присутствие. Смотрю в зеркало и вижу Женю.
Шмыгаю носом и отворачиваюсь.
— Не смотри на меня. Уходи, ладно?
Снегур ничего не отвечает, но я чувствую его руки. Он меня обнимает, крепко прижимает к себе.
— Не надо. Уходи. Пожалуйста. Я не хочу больше разговаривать. Я хочу побыть одна.
— Уйду. Сейчас, — касается губами моего виска.
— Пожалуйста, Женя.
— Света, все это не стоит твоих слез. Просто жизнь. — шепчет мне на ухо.
— Я ничего уже не знаю и не понимаю. Ничего, — реву еще громче. — Почему все вокруг врут? Притворяются? Почему?
— Потому что люди.
Пытаюсь вырваться, но мышцы сковывает слабостью. Я даже оттолкнуть его не могу. А он обнимает. Продолжает гладить по голове, спине. Целует в щеку.
Вздрагиваю и закрываю глаза. Упираюсь лбом в Женино плечо и теперь уже плачу ничего не стесняясь. Громко, с надрывом, с подступающей истерикой.
Впервые, выпуская на волю весь гнев, всю боль, которую причинил Илья. Я ни разу с момента, после того, как узнала про измену так не плакала. Держалась. Что-то там скудно скулила в подушку, но чтобы вот так на весь дом, до трясучки, кажется, нет.
Из меня будто дьявол выходит.
Впиваюсь пальцами в ткань Жениной рубашки, и никак не могу прекратить свою истерику. Хочу, сопротивляюсь, но слезы все равно катятся.
Илья все это время ходил по краю, рисковал и не боялся. Не боялся, что впутал в это дерьмо не только себя. Меня тоже, я же его женой была. Он думал только о себе.
Когда это произошло? Он же был другим. Я помню его другим. И любила я тоже другого человека. Человека, которого больше нет и уже не будет.
Запрокидываю голову. Мнусь буквально три секунды, а потом целую Снегура сама.
В запале чувств и эмоций. Обхватываю его лицо ладонями и целую.
Глава 22
Что я делаю? Зачем?
Ужасно. Все это ужасно, но вместе с тем невероятно. Мне нравится скольжение его губ и язык, проникающий в мой рот. Чувство, когда в животе, как в юности, появляются бабочки.
Трепет окутывает тело. Ресницы подрагивают от каждого прикосновения. А Женя меня трогает. Он руками тянет меня к себе. Близко. Собственнически, с легким нажимом. Колкие мурашки рассыпаются по коже, утягивая в какую-то бездну безумия. Мне горячо и холодно одновременно.
Часто дышу в перерывах, когда успеваю оторваться от требовательных губ. Колючая щетина царапает подбородок, но мне ни капли не больно. Даже не дискомфортно. Наоборот, слишком легко. Слишком правильно, что ли, словно так и должно быть.
И это пугает. Вот это чувство правильности происходящего.
В голове ворох мыслей, от которых хочется спрятаться, но они сильнее моей маленькой человеческой сущности. Тучи над нами сгущаются. Страх берет торжественную победу.
Отрываюсь от Жени, упираясь ладонями ему в грудь. Мелко дрожу и ничего уже не соображаю. Ничегошеньки.
— Прости, — вытираю губы тыльной стороной ладони, размазывая по лицу остатки липкого бальзама. — Я… Прости.
Нервничаю. Дико нервничаю.
Он, вероятно, мог подумать, что мой поцелуй — следствие безысходности. Какое-то подтверждение для самой себя, что Илья в прошлом. Что его больше нет.
Он точно это почувствовал. Даже я это ощутила.
Как стыдно.
Отворачиваюсь и снова включаю воду. Мою руки, а между лопаток жжет от Жениного взгляда. Скукоживаюсь, плечи тянет к полу.
Как мне теперь себя с ним вести? Что говорить?
Зачем я его поцеловала? Что за дурной порыв?
Это действительно злость на бывшего мужа? Страх? Выход эмоций? Или же я и правда начинаю очаровываться мужчиной, что стоит за спиной? Ощущать себя в его присутствии маленькой девочкой, которую оберегают от проблем?
Один раз меня уже «оберегали», ничего хорошего не вышло.
Вытираю руки полотенцем и протискиваюсь между Женей и дверным проемом в прихожую.
Снегур, судя по тому, что снова шумит вода, моет руки.
Поворачиваюсь, до боли кусаю нижнюю губу и жадно разглядываю Женин профиль. Внешне он мне нравится. В нем нет какой-то слащавости и излишней красоты. Черты лица грубоваты, но ему это только в плюс. На контрасте с его легкостью смотрится очень очаровательно.
Переступаю с ноги на ногу, а когда наши глаза встречаются, хочу убежать и спрятаться под одеяло. Совсем несерьезный подход, знаю. Поэтому стою в прихожей, будто к полу приросла.
Женя выключает свет в ванной и подходит ко мне. Встает впритык. Между нами сантиметров пять, не больше.
Касается пальцами моей щеки, и я реагирую. Сама к нему льну. Мне тепло и совсем не страшно. Мне
