Я готов был ехать вот так, под негромкое бормотание радиоприемника и разговоры с Машей, всю оставшуюся жизнь! Вот только романтику момента сбивал доносящийся с заднего сиденья богатырский храп Геныча.
– И как с ним Светлана спит? – расхохотался я, когда Геныч выдал очередную громогласную руладу.
– Давно они женаты? – удивила меня вопросом Мария.
– Насколько я знаю, уже больше 16-ти лет, а что?
– Ну, тогда его жена уже привыкла к его храпу!
– Ты думаешь?
– Уверена! Я тебе больше скажу: Светлана без этого храпа мужа уже даже плохо спит! – рассмеялась Мария.
– Серьезно?
– Абсолютно! Люди за столько лет привыкают к дыханию друг друга и уже не могут спать в одиночку.
И вот тогда я и сделал Маше предложение жить вместе:
– Маш, я понимаю, что предлагать тебе сейчас выходить за меня замуж я не имею права. Во-первых, я ещё не разведен, а, во-вторых, у меня, в связи с этим, слишком много проблем. И вешать их на тебя я не имею права. Но и жить без тебя я уже точно не хочу!
– Игорь, ну во-первых, я уже в этих проблемах с головой, так что выдохни! И дыши носом ровно, как говорят одесситы. А во-вторых, давай попробуем! – неожиданно соглашается она и сама сжимает мою ладонь, лежащую на ручке переключения скоростей.
– Что? – я даже опешил, настолько не поверил услышанному, – ты согласна?
– Да! – она рассмеялась, – ты считаешь, что я слишком быстро согласилась? Надо было ещё набить себе цену?
– Ох, женщина! Ты такая одна! Ты знаешь это?
– Нет. До этого момента не знала! – и дальше вдруг и без перехода она прокомментировала первые капли дождя, упавшие на стекло:
– А вот и ливень!
Причем здесь ливень, я не понял. Гроза давно сверкала сзади, догоняя нас, так что в том, что она нас догнала, не было ничего удивительного.
– Значит, сразу сегодня едем к нам?
– Нет! – рассмеялась эта удивительная женщина, – сегодня мы едем ко мне. У вас там всё равно коробки не разобраны и холодильник пустой, верно? А в моем холодильнике хотя бы есть еда, спасибо Нюре, обеспечила по соседски, так сказать!
Мария.
Похороны и все хлопоты, связанные с ними, заняли больше времени, чем мы думали, а потому пришлось вернуть билет на самолет и возвращаться на машине с Игорем и Геной.
Мне было легко рядом с этим сильными мужчинами. Легко, несмотря на прошедшие похороны, хоть и незнакомой для меня, но молодой совсем женщины. Северовы старшие и Северовы младшие вросли в мою жизнь быстро и легко. Вросли со всеми хлопотами и проблемами. Теперь это были и мои проблемы тоже. Я поняла вдруг что меня точно так же заботят все их хлопоты, будто я сама часть этой семьи. Надежда Федоровна взяла с нас с Игорем обещание, что за Анютой мы приедем вместе. Даже Роман Петрович смотрел уже не так сурово. А уж когда он, прощаясь, обнял меня и, отстранившись, сказал: “Приезжайте. В нашем доме Вы всегда желанная гостья!”, то я поняла, что я принята в эту семью.
А потом был тот разговор под не совсем романтичный храп Геннадия. Но именно его храп и послужил причиной того разговора.
Да, я согласилась попробовать начать свою жизнь сначала. Слишком быстро, скажете? Наверное. Но мы уже не дети, и в свои почти 45 лет я прекрасно понимаю, что половина жизни уже прошла. Сколько нам осталось жить? Это известно одному лишь Богу. Так почему бы и не прожить оставшиеся годы с тем, кто мне симпатичен. В любви и согласии, решая все проблемы сообща. В том, что с Игорем и Анютой это будет именно так, в любви и согласии, я не сомневалась. А проблемы? У кого их нет, скажите мне. Так что да, я согласилась жить с Игорем и Анютой вместе.
Как мы проехали остаток пути, пересели в машину Игоря и доехали до нашего Ромашкино, я слабо помнила. Мой дом встретил нас радостным “Був” от Медведя, домашними запахами и недовольным мявом кота Тишки. Медведя погладили, кота выпустили на охоту, а мы сами, приняв по очереди душ, рухнули в кровать.
Живи мы в городе, может, и получилось бы поспать с дороги дольше. Но жизнь в деревне вынуждает жить в своем ритме. Соседский петух с утренними новостями, мычание коровы, ещё один соседский петух уже со своими новостями, и вот мы, спавшие до этого, казалось бы, беспробудным сном, ещё не проснулись, но и сна уже точно нет.
Да и о каком сне может идти речь, когда рядом, прижимаясь всем телом, в обнаженной своей красоте лежит мужчина? Он то, может, и лежит, а вот всё его мужское естество салютует бодрым таким вставанием, будоража мои нервные окончания своим простым касанием. Я чувствую его своим бедром, к которому это естество сейчас и прижимается. Упруго так прижимается, надо сказать!
Я сильная женщина и знаю это. Жизнь, как говорится, заставила, но сегодня я чувствую себя обычной слабой женщиной. В некоторых вопросах. И уж не заметить утреннее приветствие здорового во всех отношениях мужчины я не могла, а потому целовать его я начала первой. Ну как начала, успела только потянуться к нему губами. И это моё маленькое движение ему навстречу словно сорвало последний его заслон.
Игорь будто знал, где меня надо погладить, а где чуть надавить, прикусить, лизнуть и дальше в обратном порядке. Моё тело охотно отзывалось на все его касания, истосковавшись по мужским ласкам. Ласкал он долго и умело, я отвечала такими же поцелуями и поглаживаниями. Не могу я лежать бревном, только принимая ласки мужчины. Конечно, я видела все его шрамы, солнце светило в окно, а шторы не были задернуты. Но меня эти шрамы не пугали, к тому же, они были уже старыми и, я это точно знала, полученными на службе, в борьбе за жизнь и свою, и своих подчиненных. А такие шрамы не могут вызывать отвращения.
У меня они точно его не вызывали. Скорей уж, они вызывали у меня чувство гордости за этого мужчину, за силу его характера и за его мужество.
Длительное воздержание, умелые руки Игоря или и то, и другое вместе взятое, но всё это сыграло со мной злую шутку – я ласкала, получала удовольствие и не могла насытиться.
Пика удовольствия мы достигли с ним одновременно, подгоняя и усиливая тем самым обоюдное удовольствие.
– Маша, что ж ты делаешь то со мной? – выдохнул Игорь куда-то мне в макушку, когда мы уже лежали и приходили в себя, – ты невероятная женщина!
– Да это ведь ты, однако, делаешь меня такой! И доброе утро, что ли! Вот оно знаменитое “Проснуться вместе с петухами”, – я прижалась к его груди в том самом месте, где были особо страшные шрамы, не удержалась и поцеловала их, едва коснувшись губами. Игорь долго выдохнул. Было похоже на то, будто он задерживал до этого дыхание и вот, больше не мог терпеть и выдохнул.
– Игорь, что? Здесь неприятно? Кожа особо тонкая, поэтому, да?
– Да, была когда-то тонкая, но уже двенадцать лет прошло, так что уже наросла шкура. Маш, неужели тебе не противны эти шрамы?
