консульство, и его сотрудники занимались шпионажем.
Наконец Елена Яковлевна была найдена, она жила в городе Батайск Ростовской-на-Дону области. Была ли она осуждена повторно – из дела не очень понятно. Есть лишь намек, что «как поступили в 1937 году, так с тобой могут поступить и в 1948 году».
В период 1956–1957 годов она пожаловалась К. Е. Ворошилову на необоснованность своего осуждения.
Про ведение дела сказала следующее:
«В течение 5 месяцев с момента ареста я подвергалась террору со стороны следователей, а занималось мною несколько человек, я постоянно подвергалась диким издевательствам и пыткам, когда зверская… Описывать мне это невозможно, да и как женщине просто стыдно.
От меня все время требовали показаний о шпионской деятельности, но никаких конкретных фактов привести не могли, так как ничего подобного и не было».
Далее Елена Яковлевна пишет, что от многодневного стояния на ногах во время допросов она дошла до состояния невменяемости и что-то подписала (что именно, она так и не знает), а потом в апреле 1938 года ей показали постановление ОСО о заключении на 10 лет.
Далее военный прокурор КВО принес протест на приговор 1938 года, а 25 января 1957 года. Военный трибунал КВО отменил решение ОСО в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления.
ОТ АВТОРА
В данном случае сведений о шпионаже скорее нет, чем они вообще есть (за исключением, возможно, имевшихся в деле сообщений от секретных сотрудников).
Косвенным показателем этого служит обращение в ОСО при Ежове, много раз выручавшее следователей, никак не смогших добиться признания от подследственного.
И отчего-то кажется, что заявителем была женщина, которую уязвило заявление Компан о том, что-де за ней увивались консулы, и златые горы судили, а за оппоненткой – ну, скажем, не такие выдающиеся люди, и ничего существенного не сулили за любовь.
Утверждать этого он не может, но…
О манере ведения следствия Хатько будет написано ниже.
3. Дело Дерезяк-Пуздровской, или шпионка у всех и вся.
Основной фигурант Дерезяк-Пуздровская Ядвига Николаевна, которая и будет героиней рассказа. Еще там фигурирует Беджицкая Елизавета Ивановна, но ей посвящено всего несколько документов, а затем дело ее выделено в отдельное производство.
Согласно анкете арестованной, Дерезяк Ядвига Николаевна, 22 февраля 1903 года рождения, родилась в городе Острог (Польша) в семье арендатора земли, образование низшее, до ареста проживала в городе Полтаве по Бутковскому переулку в доме 29, работала официанткой Военторга в Доме Красной Армии, в 1929 году была исключена из партии как выходец из чуждой среды, по национальности полька, гражданка СССР, в 1927 году судилась за воровство, но была оправдана.
Семейное положение – разведена. При ней живет мать 64 лет, имеет брата, служащего младшим командиром в 74-м полку 25-й стрелковой дивизии.
Арестована 27 апреля 1938 года. При аресте изъято довольно много бумаг, вскоре признанных не имеющими значения для дела, оттого уничтоженных путем сожжения – 27 бумаг и 135 фотокарточек. Сожжение произведено 4 июля этого же года.
7 мая состоялся первый допрос, на котором она сообщила:
– Мой отец до революции в районе Липова Долина арендовал у помещика 180 десятин земли, имел большое количество сельхозинвентаря и до 40 человек постоянной рабочей силы. Во время революции все имущество было национализировано.
Далее на Украину пришли немцы, и она начала выдавать им крестьян, которые делили помещичий инвентарь во время революции. Немцы этих крестьян избивали.
– После ухода немцев семья переехала в Миргород, из-за боязни репрессирования от крестьян, которых я выдавала немцам.
В Миргороде она была позднее арестована деникинской контрразведкой, которая подозревала ее в том, что она прятала большевика Кушникова, с которым у нее были «близкие отношения». На самом деле он покинул город вместе с красными войсками.
Под арестом она была 3 или 4 дня, но перед освобождением она была завербована деникинской контрразведкой – выявлять среди рабочих тех, кто сочувствует Советской власти. Она называла это «шпионской работой».
Вербовали ее офицеры, из которых она запомнила только фамилию Воронов.
Она выдала белым одного рабочего водолечебницы по фамилии Зозуля.
Но был ли он арестован по ее материалам или нет, она точно не знает, ибо вскоре после того уехала в Полтаву. Это было в конце 1919 года.
Вскоре в Полтаве она вновь увидела того самого контрразведчика Воронова, который и познакомил ее с ксендзом Притулой.
А вот последний и предложил ей шпионить на Польшу. Она дала согласие.
Причем Притула предложил ей стать секретной осведомительницей ЧК. Для этого она должна была найти скрывающегося деникинского офицера и заявить на него, а во время подачи заявления «создать такую обстановку», чтобы ей предложили стать осведомительницей. Очень скоро она в театре увидела деникинского офицера (фамилию не помнит) и тут же в театре нашла сотрудника ЧК и сообщила ему про деникинца. Он предложил ей прийти завтра в ЧК, а уже в ЧК товарищ Кривец предложил ей сотрудничество.
Она сотрудничала сначала с Кривцом, потом с Мироновым приблизительно с 1920 по 1923 год. С Притулой она должна была сотрудничать, когда имела сведения о работе ЧК с польскими группировками, кроме того, она должна была докладывать ему про настроения населения.
В июле 1920 года она по заданию Притулы ездила и работала в совхозе в Горбаневке, где надо было связаться с директором совхоза Карапчевским Иосифом Михайловичем по шпионской работе. В совхозе она была до конца 1920 года, когда вернулась в Полтаву и восстановила связь с Притулой.
В 1921 году она уехала снова в Горбаневку, где жила до 1930 года.
Связь с Притулой поддерживалась до 1922 года, когда ксендз уехал в Польшу, но перед отъездом он передал связь с ней Антону Беджицкому, сыну органиста костела, с которым она осуществлялась до 1926 года, когда тот уехал на Кавказ и связь прервалась. Но, уезжая, он передал пани Ядвигу для связи своей жене Юргенс, работавшей медсестрой в 1-й советской больнице. Та сведения собирала, а потом, во время приезда Беджицкого в Полтаву, ему их передавала. Связь с Юргенс длилась по ноябрь 1937 года.
Работая в системе Военторга, она сообщала о настроениях начсостава, планы лагерей, настроения семей начсостава, главным образом про отрицательные настроения начсостава, были случаи узнать и про результаты стрельб.
Узнавала она об этом из разговоров начсостава и сообщала Юргенс. Куда та сообщала полученные сведения – это пани Ядвиге известно не было.
Далее был еще короткий допрос от 29 мая 1938 года о том, подтверждает ли она то, что Юргенс-Беджицкая Елизавета Ивановна была связана с ней, и
