ни ложью, ни заблуждением, ни истиной? Как классифицировать подобное явление? Допустим я скажу, что видел рогатого кролика. Это может прежде всего показаться выдумкой, ложью, ведь таких животных просто не существует. Но ведь миров великое множество, значит рогатый кролик может существовать в одном из них, следовательно, говорить, что «рогатый кролик — ложь» — не правильно. Ложью в этом случае может быть утверждение, что я его видел. В то же время если допустить существование реинкарнации, получается нельзя сказать даже, что я его не видел, ведь я мог видеть его в одной из жизней, если уж на то пошло.
Остается один вариант — заблуждение. Но ведь существует вероятность того, что мне не показалось, а то на самом деле был рогатый кролик, каким-то образом попавшийся мне на глаза. Получается, что ни одно из понятий не может охарактеризовать это странное явление…
* * *
«Но», «Если», «Как», «Почему» — все эти вопросы крутились в моей уставшей голове, пока я полу-дремал в карете. Мерно постукивали по дороге копыта лошадей, раздавались хлюпанье и плеск от лужиц по которым они пробегали. Капли били по стеклам и крыше.
Я был уставшим и сонным, тепло кареты разморило меня, но разум не позволял засыпать, отчего десятки мыслей роились в мозгу, постепенно утрачивая логическую целостность, разбредаясь по абстрактным и сюрреалистическим картинам расслабленных извилин.
Я уже не помнил, о чем строил свои теории. Я так устал от постоянного напряжения последних дней, что сейчас, приняв решение, дойдя до точки невозврата, — полностью прекратил попытки придумать план. Теперь дорога была одна, оставалось лишь ожидать, когда по ней мы доберемся до конечной цели. Уже на месте, на чужой территории, по другим правилам… Бой на своих условиях я уже давно проиграл. Если какая-то система не позволяет достичь необходимого, или какого-либо вообще результата, ее следует сменить. Может быть я ошибался, но своими желаниями и способами я не смог со всем этим разобраться, я потерпел поражение, вернее сдался, на своем поле, поэтому игра стремительно переместилась на поле противника, где у него, несомненно, будет преимущество.
Карета остановилась в городе, другом, не в той столице, где у нас состоялись переговоры. Этот город выглядел иначе. Может на то влияла пасмурная погода и поздний час, но он выглядел… мрачнее сам по себе. Я хотел рассмотреть новое место подробнее, но успел поймать лишь общее впечатление. Свежий воздух взбодрил меня, появились силы. Однако мне не дали осмотреться как следует. Шайкстер пригласил меня пройти внутрь какого-то яркого и шумного дома, судя по всему — только здесь и не спали в этот час.
В окнах горел свет, люди внутри явно веселились, доносилась музыка и топот множества ног. Звон стекла отчетливо различался даже с закрытой дверью.
— Мастер Михаил, прошу, проследуйте далее без нас, — сказал старик.
— Почему это? — удивился я.
— Вы не сбежите, а я уже устал. Два дня практически без отдыха — мое тело просто разваливается. Отнеситесь с понимание к старику.
Я лишь презрительно фыркнул.
— По лестнице наверх, самый последний этаж, кабинет 13, - проигнорировал меня синдикалист.
Старик ушел, присоединяясь к общему веселью, к таким же преступника и дельцам, прожигающим свои грязные деньги. Постепенно я понял, что это за люди и основную их суть. Вовсе не сложно, на самом деле, организованная преступность — настоящая болезнь, так как проникает всюду, во все миры и во все времена остается неизменной по своей концепции.
Спешить было некуда. Меня оставили в гордом одиночестве посреди коридора. Двое охранников в аккуратных костюмах, с ничего не выражающими лицами, встали по обе стороны от двери внутри, видимо думая, что должны остановить меня, если вдруг я надумаю переменить свое решение. На их счастье, делать я этого не собирался.
Я открыл следующую дверь и из коридора попал прямо на представление. На сцене выступали музыканты, в основном трубачи под аккомпанемент пианино. Под веселую задорную музыку пела молодая девушка в броском наряде. Зал освещали электрические лампы, что тут же навело меня на мысль не только о другом городе, но и об ином измерении. Это было странно. Если меня собирались отвести именно сюда, то почему в первый раз доставили в другое место? Кто знает, может мое добровольное согласие дало Шайкстеру повод изменить планы и дать мне координаты другого мира?
Я задержался посмотреть представление. Раз уж никто не гонит, не держит и ничего не требует, почему бы и нет?
Здесь, вокруг сцены стояло множество столов, за которыми поглощалось огромное количество пищи и алкоголя. Под потолком и вокруг столов клубился едкий и густой табачный дым, обволакивающий все, до чего дотягивался. Отвратительно.
Находится в таком обществе было чудно. Я был совершенно другим, но мое присутствие волновало окружающих не больше, чем меня самого интересовало их здесь нахождение. Даже то, что я несовершеннолетний никого не смущало. У меня же все вокруг вызывало неприязнь, чувство несоответствия с собственными убеждениями и ценностями. Находится на этом этаже было трудно, просто невозможно, поэтому я поспешил подняться на следующий.
* * *
Обстановка здесь имела несколько более спокойный характер. Игорный зал, судя по всему. За столами вальяжно расселись «господа». Где-то крупье жонглировал картами, где-то вращался барабан, посреди этажа кто-то устроил боксерскую сцену, вокруг которой столпился народ, голосивший поддержку своим фаворитам. Здесь я задержался чуть подольше, без интереса, с непониманием и внутренним скепсисом оглядывая посетителей данного заведения.
— Отвратительные скотины, не правда ли? — раздался вдруг вопрос.
Это был молодой, но осунувшийся словно старик, парень. Вернее, ему можно было дать около тридцати лет, но он не выглядел взрослым. Не уверенно двигаясь по помещению, он аккуратно оперся о стену возле меня. Его вопрос был задан будто в пустоту, что отражалась в его глазах, но он точно обращался именно ко мне.
— Воздерживаюсь от оценки вслух, — сказал я, не утруждая себя уточнениями, кто он и зачем заговорил со мной.
— А что в этом такого? — усмехнулся мой нежданный собеседник. — на вас все равно всем плевать… на ваше мнение, ваши проблемы… Всем плевать!
— Вы выглядите расстроенным, — все также безучастно заметил я.
— Возможно, — отвечал он, переводя взгляд из одного угла зала к другому и с каждой минутой мрачневшего все сильнее.
Мы помолчали некоторое время. Я перестал глазеть куда-то в глубину и перевел внимание на парня. Его глаза словно были затуманены — блеклые, почти прозрачные, как будто его тело охватила болезнь. Может лишь игра света, но довольно жуткое зрелище, ведь его
