«Страдаю от бессонницы и одиночества».
«На тебя не похоже», – заметила она, сопроводив написанное смайликом со скептической гримасой.
«И тем не менее. Ты ведь меня в последнее время стала избегать, а других близких друзей у меня, сама знаешь, нет».
«Я тебя вовсе не избегаю».
«Тогда как насчет выполнить данное когда-то обещание и сводить старого друга в ресторан? Впрочем, согласен и на любую забегаловку. Даже на киоск с хот-догами. У них ведь есть навес от дождя?»
Дафна улыбнулась, представив себе Штрома с хот-догом в руке, брезгливо вытирающего пятно от горчицы со своей белоснежной рубашки. И вздохнула, поняв, что от ужина ей на этот раз не отвертеться.
«Понятия не имею. Ну, давай сходим в «Гранд Пиццу» – у них потрясающая пицца с грибами. Но у меня есть одна просьба».
«Я, кажется, догадываюсь, какая. Не беспокойся, Ди – я просто хочу встретиться с тобой где-то, помимо работы, как это обычно делают друзья. Поболтать, поесть, возможно, немного выпить. Никаких неловких разговоров. И, кстати, ты не обязана идти, если не хочешь».
«Я хочу», – торопливо ответила она, ощутив мгновенный прилив чувства вины. После смерти Найи Леонард остался ее единственным другом – неужели она была готова потерять и его?
«Отлично. Тогда заеду за тобой, скажем, в семь?»
«Сойдет».
«Что ж, до завтра и спокойной ночи, Ди».
«Спокойной ночи, Лео. Прими снотворное».
Штром прислал смайлик, показывающий язык, и на этом они закончили свой виртуальный диалог.
Зажав коммуникатор в руке, Дафна поднялась с кровати и подошла к окну, чтобы окинуть улицу внизу прощальным взглядом, как она обычно делала перед сном. Дождь заметно поутих и накрапывал с неба совсем редкими каплями, позволяя ясно разглядеть переливающиеся разноцветными буквами вывески магазинов, неоновые кляксы света на мокрых тротуарах и золотистые шары фонарей, проглядывающие сквозь темную листву деревьев в парке напротив. Где-то вдали над землей ярким шлейфом пронесся поздний поезд, спешащий доставить домой последних пассажиров – впрочем, их в этот час на улицах города еще было немало. Вечер пятницы, как-никак…
«И мы с Адрианом могли бы сейчас возвращаться из кинотеатра – или из любимого ресторанчика, обнявшись и болтая о всякой ерунде», – подумала Дафна и покосилась через плечо на большую кровать, пустую и одинокую, как весь последний год ее жизни. Хорошо, хоть Фьюри у нее остался. Она усмехнулась, глядя, как он безмятежно посапывает кверху животом: длинные усы слегка подрагивают во сне, передние лапки прижаты к груди, задние – смешно торчат в воздухе, а опушенный кисточкой хвост свисает с края кровати. И как этих созданий можно было не любить?
Трису бы хвайк точно понравился, почему-то решила она. И, прежде чем вернуться в постель, бросила за стекло последний долгий взгляд, словно могла увидеть где-то там, в одном из безликих домов по ту сторону темной гряды деревьев Триса, точно так же одиноко стоящего у окна.
***
Без пяти семь вечера в субботу дымчато-серый «вирис» Штрома остановился у подъезда Дафны, и девушка, сбежав по мокрым ступеням крыльца, скользнула в распахнутую перед ней дверь на пассажирское сиденье.
– Привет, – одновременно произнесли они с Леонардом, повернувшись друг к другу, и обменялись быстрыми, слегка неловкими улыбками.
– Хорошо выглядишь, – сдержанно заметил Штром, заводя двигатель.
Для дружеского ужина в пиццерии Дафна выбрала легкие обтягивающие брюки темно-изумрудного цвета и белую кружевную тунику без рукавов, контрастирующую с ее загорелой кожей. Волосы, обычно схваченные в хвостик, она уложила свободными мягкими волнами, а лицо оставила практически без макияжа, лишь слегка накрасив ресницы. И, стоя перед зеркалом в ожидании Леонарда, долго, с грустным удивлением разглядывала свое отражение, так напоминавшее ту Дафну Номадис, в которую когда-то влюбился Адриан.
– Ты тоже смотришься вполне… прилично, – ответила девушка, вызвав у Штрома веселый смешок.
Сам он был одет в простые бежевые брюки и небрежно выпущенную поверх них черную рубашку на короткий рукав. Щеки его покрывала едва заметная щетина, а темные волосы непривычно растрепанными прядями падали ему на лоб, придавая профессору слегка пиратский вид – хотя о пиратах Дафна, конечно, имела весьма туманное представление.
– Боюсь, сегодня моя внешность далека от совершенства, – произнес он, на мгновение оторвав взгляд от дороги.
– А мне ты таким нравишься больше.
– Что ж, спасибо за тактичность, Ди.
Они рассмеялись, и повисшее между ними напряжение немного ослабло.
– Что, так и не выспался? – сочувственно поинтересовалась Дафна.
– Засиделся за делами. В нашем проекте наметились кое-какие подвижки, ну и… сама знаешь, как порой захватывает работа.
– Это тот проект, который связан с развитием у человека способности к полной регенерации?
– Он самый.
– И что, скоро мы сможем отращивать себе новые органы и части тела?
– Возможно, – уклончиво ответил Леонард. – Проблема, как обычно, в нехватке э-э-э… испытуемых. Людей, я имею в виду.
Девушку непроизвольно передернуло.
– Ну, мало кто согласится подвергать себя сомнительным экспериментам, имея в своем распоряжении «Панацею»…
– «Панацея», вопреки своему названию, не средство от всех болезней и травм, – сухо возразил Штром. – Умная машина не отрастит тебе новую руку, идентичную утраченной, и не предотвратит возрастной деградации твоего мозга.
– Старение неизбежно, Лео.
– Но его можно значительно замедлить. Только представь себе – безупречно самоисцеляющийся организм, впечатляющее долгожительство – а, быть может, даже бессмертие…
– Звучит, как фантастика, – пробормотала Дафна, непроизвольно подумав о Трисе.
– Многое из того, чего достигла современная наука, когда-то звучало, как фантастика.
– Что ж, возможно, ты и прав. Ведь гибриды, как и дейнары, живут намного дольше нас – и при этом отличаются идеальным здоровьем.
– И люди смогут, – уверенно заявил Леонард.
Дафна скептически хмыкнула, но спорить не стала. Откинувшись на упругую спинку сиденья, она принялась любоваться проплывающими мимо видами вечернего Антроповилля: светлыми многоэтажными зданиями причудливой архитектуры, танцующими над тротуарами рекламными голограммами, окутанными флером дождя фигурами прохожих и сотнями разноцветных огней, даже в ясные ночи затмевающих призрачный свет Азара и Кесиды. Город, в котором она родилась и выросла – но с которым никогда не ощущала того единения, которое дарил ей чуждый, казалось бы, Лес.
И, тем не менее, она по-своему любила Антроповилль: его кафе, кинотеатры, музеи, просторные, шумные, ярко освещенные улицы, зеленые парки и особенно – раскинувшийся у моря Парадиз, где хранились лучшие, самые теплые воспоминания ее жизни. Смогла бы она отказаться от всего этого и уйти жить в лесную глушь, подобно дейнарам?
