спохватившись, снова отправлялся в путь.
«Зачем он ее тащит сюда? Скоро узнаем».
Вахрамеев не стал дожидаться, чтобы эта улитка добралась до его позиции. Когда человек, повернувшись лицом к трубе, принялся тянуть ее, двигаясь задом-наперед, Март понял, что настал подходящий момент. Пистолет и так лежал в руке, несколько длинных, скользящих и почти бесшумных шагов, и дуло уперлось в затылок летуна.
— Стой спокойно. Дернешься, убью.
Произнеся эти слова и убедившись, что пленник застыл неподвижно, так и не выпустив трубу из тонких рук, он начал обходить цель сбоку, чтобы таки увидеть его физиономию. Человечек, оказавшийся на полголовы ниже Двойдана, мелко задрожал всем телом. Его спину и плечи буквально трясло, зубы стучали. Лицо, на которое упала длинная светлая челка, оставалось скрыто стриженными в каре какими-то разноцветными волосами.
— Так и что мы имеем? Ты вообще кто? — вопросы вышли не самые удачные, но Вахрамеев никогда не учился вести допросы. А что-то говорить все равно было необходимо.
— Я фель-д-шер, р-раб-ботал в мед… медотсеке, — заикаясь и временами срываясь на фальцет, высоким, тонким голосочком выговорил незнакомец. В его речи отчетливо слышался едва уловимый акцент, но сказано все было вполне чисто по-русски, без ошибок. — Уберите оружие, вдруг выстрелит, я вам не враг.
— Нашим языком владеешь, тем лучше! На колени. И не дергаться. Бандуру эту положи, руки за голову.
Дождавшись, когда пленник выполнит его приказы, Март с интересом вгляделся в смертельно бледное, ни единой кровинки, лицо пришельца и, не скрывая иронии, спросил:
— С чего это ты мне указывать вздумал? Ты хоть знаешь, кто перед тобой? — хотел было дать ботинком по почкам, для улучшения взаимопонимания, но передумал.
«Нет, с этим надо аккуратнее. Какой-то он совсем хилый. Еще зашибу ненароком. И что с ним потом делать? В больничку на себе волочить?»
— Ладно, ствол уберу, но учти, я могу очень быстро все вернуть на место.
И в подтверждение его слов только что убранный ствол снова оказался перед носом немца. Тот только моргнул, его лицо как-то странно скривилось, и вдруг он… заплакал. Слезы беззвучно потекли по щекам, оставляя светлые дорожки на запачканной копотью и пылью коже.
Март, растерявшись от такого захода, ничего не смог придумать лучше:
— Ты чего… ну прекрати сырость разводить, ты ж мужик, позорище…
От его слов странный тип только сильнее заревел, руками закрыл лицо, плечи затряслись. «Хорошо, хоть молча, без стонов и криков, только еле слышно всхлипывая. Отвесить этому недоразумению пару оплеух для приведения в чувство? Нет, этому уже хватило. Совсем поплыл. Но чего делать теперь?»
Пока он колебался и лихорадочно размышлял, летун взял и просто осел на пол. В странной манере, ну не сидят так мужики… тут Вахрамееву в голову наконец-то пришла мысль, неприятная такая и довольно отвратительная даже…
— Эй, ты случаем не из этих, которые не мужики? Я слышал, вроде есть в ваших немецких краях такая погань, или ты просто психованный?
А вот теперь слезы потекли ручьем и всхлипы превратились в рыдания. Что оставалось делать? Переложив ствол в кобуру, Март ухватил это чудо-юдо за загривок, второй лапой зацепил агрегат, который предположительно оружие, и молча поволок всё это обратно в капитанскую каюту. Дотащив, тихонько прикрыл дверь и легким толчком направил плаксу в ванную комнату.
— Умойся там и прекрати рыдать, или пристрелю, задолбал, урод, — прошипел угрожающе под конец уже в спину, а сколько можно проявлять терпение⁈
Сам взгромоздил железяку на стол, сел в кресло и принялся изучать. То, что это пушка — не вопрос даже, здоровенная труба под два метра длиной, сбоку пульт с кнопками и прицельный комплекс.
— Комм, что скажешь про аппарат?
— Нет информации. Оружейный раздел не доступен.
— Еще лучше. Так, мне нужен этот рыдало. Без него не разобраться.
Поднялся и, распахнув прикрытую дверь, напоролся на взгляд огромных бирюзово-голубых глазищ. Тут его и пронзила простая мысль, от которой он мгновенно ощутил себя одновременно полным ослом и самым удачливым парнем на земле.
— Так ты девчонка что ли? — она, помедлив секунду, с каким-то обреченным вздохом кивнула, опять уронив на лоб длинную челку. — А чего сразу не сказала? По-мужски говорить начала…
— Испугалась.
— Надо же, пугливая какая… Ладно. Выдыхай. Ничего тебе не грозит. В смысле от меня.
Девушка кивнула с какой-то робкой надеждой.
— Вот и молодец. Меня зовут Мартемьян Вахрамеев, можно просто Март. А тебя? Наверно, какое-то хитрое рахдонитское имечко?
— Нет, — на лице девушки мелькнула улыбка, — меня Розой зовут, Роза Баканова.
— Это как? Тебя по-русски зовут? Ты не врешь?
— Нет, я тоже русская. Просто моих родителей еще сорок лет назад вывезли в метрополию, и мы там обосновались. А я решила повидать родину предков и вот завербовалась на «Дас Химмелн», — в ее варианте это звучало с акцентом, миряне не так говорили, переиначивая на свой лад, подстраивая под себя! И почему-то именно это рахдонитское словцо посреди русских убедило его окончательно, получается, она умеет и по-мирянскому и на немецком…
— Интересно девки пляшут… а я и не знал, что наши в тех краях живут… И как оно, в смысле, в неметчине?
— Я все потом тебе расскажу… потом. Слушай, скорее всего, мы в большой опасности, — она снова была готова разреветься.
— О чем ты?
— Дойчи наверняка должны послать контрольную группу для проверки. Это может быть и разведывательный беспилотник, но скорее всего, прилетят боевики в скафах.
— Как ты сказала? Дойчи?
— Есть такой мир-осколок — Аустрайх или Дойчланд, там император у власти. Знамя черное с золотым солнцем и лучами. Форму любят военную, тоже черную. Их так и зовут — импами, черными или дойчами.
— Арийцы? Белая раса?
— Да.
— Понятно. Я то уж думал, афроамериканцы, то есть негры, а тут…
— Там развитая промышленность, технологии, наука. Они давно с Ганзой торговали, а тут, видимо, решили повысить ставки и поиграть в войну…
— Ничего себе развлечения у ребят… столько народа поубивали… Значит говоришь, могут к нам гости скоро пожаловать? Это не есть хорошо. Может сильно помешать моим замечательным планам… К слову, — Март показал на трубу. — Скажи ка мне, что это такое и как его использовать?
Роза почему-то смутилась, даже румянец на щеках появился.
— Понимаешь, Март, я не очень хорошо в этих штуках, — она ткнула пальчиком в агрегат, — разбираюсь.
— Ну, хоть что это такое, сказать можешь?
— Могу, конечно, это тодесштрафен, смертная казнь по-русски, ПЗРК для поражения воздушных целей с низким и средним уровнем бронирования, очень опасное и мощное оружие. Я однажды видела, как группа защиты с ним занималась, и даже смотрела на
