заглянуть в его добрые глаза. Насладиться его необыкновенной улыбкой. И напоследок, увидеть искреннюю любовь к своей, хоть и не настоящей, но дочери.
Ловлю себя на мысли, что чем больше сижу — тем тяжелее.
— Побегу… — поднимаюсь с места.
— Удачи дочь! — лыбится во все 32.
— И тебе! — дверь за собой закрываю.
Как же херово… За сердце хватаюсь.
Чувствую, как слезы вновь подкатывают. Прогоняю намеренно.
Держись Мира. Только держись…
Благо кабинет Титова, находится на моем же этаже, и мне удается без особого затруднения и лишних вопросов, до него добраться. Я знаю своих подчиненных, и они равнодушием явно не страдают. И увидев меня в таком состоянии, сразу бы ринулась на помощь. Они ж ведь малейшее недомогание, считывают моментально.
Следующие несколько часов, меня затягивает в бумажную рутину. Перед уходом, заполняю необходимые отчеты, рапорта. Привожу все свои дела в порядок, раскладываю их по полочкам. Короче говоря, разгребаю свой стол по полной.
На столе вдруг, начинает трезвонить мой телефон. Кидаю взгляд на экран — Влад.
Дрожащими руками телефон подхватываю и с невероятной тревогой в сердце — вызов принимаю.
— Да! — пищу сипло в трубку.
— У себя? — тут же режет.
— Да! — выдыхаю рвано. Понимаю, что сейчас зайдет. Застываю.
Меня ж сейчас и так таскает из стороны в сторону. А если еще и Ларионов появится — разнесет моментально.
Но все же, выбор у меня не велик. Сижу считаю. Сил набираюсь.
Не проходит и пяти минут, как вот он Ларионов, собственной персоны, уже закрывает за собой дверь.
Мамочки!
И сейчас он кажется, злее прежнего.
— Ты хотел поговорить? — спрашиваю, губу прикусывая.
Ну конечно он хотел. Несу ахинею…
Ларионов, сейчас мня взглядом плавит. Пристальным. Испытывающим. Возникает ощущение, что он не только для разговора пришел… Чувствую, сейчас заявит, что-то неадекватное.
— Я хочу, чтоб ты сняла с себя абсолютно все! — выдает так быстро, что я связь еле улавливаю.
— Что? — воздухом переспрашиваю моментально.
— Раздевайся! — властно требует, хриплый голос. И тут у меня сердце замирает.
— Ты…ты спятил? — возмущаюсь, изучая его мимику. Боже, да он это всерьез… — Ни за что! — пятиться начинаю.
— Я не трону тебя, пока ты сама этого не захочешь… — успокаивает, приближаясь.
Я что, должна купиться на это?
— Иди знаешь куда! — выплескиваю ядовито, к двери направляясь.
— Я запер ее! — выдает в спину. — И ты не выйдешь отсюда, пока не выполнишь мою просьбу!
Что за бред? Зачем ему это?
— Влад…ты…ты… — заикаюсь испуганно.
— Давай Мира — абсолютно все… — ближе подходит.
— Боже, зачем тебе это? — пытаюсь зубы заговорить.
— Ты утверждаешь, что не моя пара — я не верю, и это единственный способ проверить наверняка.
Бог ты мой! В голове тут же кольцо всплывает. Ларионов догадывался, что со мной что-то не так. Твердил об этом постоянно. А я не слушала. Даже не воспринимала его слова всерьез.
Ирония, правда?
Вот только сейчас, на мне больше нет, той заговоренной безделушки, зато в крови течет нечто по хуже.
— Если я сделаю это — ты уйдешь? Руки опускаю. Понимаю, с ним спорить бесполезно
— Обещаю! — кивает уверенно.
— Хорошо! — соглашаюсь, краснея. — Тогда и к тебе будет просьба…
— Все что угодно! — извлекает уверенно.
— Перед уходом, ты ответишь на один мой вопрос.
Глава 28
Трясущимися руками расстегиваю блузку. Ларионов пристально смотрит и поверье, взгляд его, совершенно не меняется. Свирепый. Исподлобья. Пронизывающий до костей. По всей логике, это пугать должно до чертиков, но мне почему-то не страшно совсем. Наоборот, я уверенностью наполняюсь, под его пристальным взглядом, хотя и понимаю, что постепенно румянцем заливаюсь. Ведь не смотря на то, что пальцы ловко перебирают пуговицы, — все равно стыд ощущаю. Ощущаю, но продолжаю раздеваться. Другого выхода нет.
Блузка соскальзывает с плеч.
Глаза в глаза. Вдох выдох.
Не разрывая зрительного контакта, кладу аккуратно первую вещь на стол. На мне белый бюстгальтер и я знаю, что он немного просвечивает. Мало того, мои соски на данный момент, бусинками торчат, заставляя пристальный взгляд в момент переобуться. Вижу, как вспыхивают чертята в его черных омутах. Слышу, как учащая сердцебиение.
А мое разве на месте? Разве оно бьется в обычном ритме? Ни фига… Оно скачет ровно так-же, как и у Ларионова.
Сухо во рту. Вязко. Сглатываю подкатившийся комок к горлу и к молнии тянусь, которая на бедре находится.
Дрожь по спине бежит вместе со звуком расстегивающейся молнией. Мне кажется, этот звук, никогда таким громким не был. Мамочки! Глаза закрываю. Пальцы дрожат.
Спускаю по бедрам свою юбку, медленно… Но не потому, что шоу устроить хочу. Нет. Потому что, каждая секунда дается трудно, замедляется все на автомате.
Впервые, раздеваюсь перед мужчиной, под жарким изучающим взглядом. И поверьте, меня смущает больше всего не это, а то, что эмоции Ларионова на глазах меняются, причем резко континентально.
Из удивления в смятение, из смятения в похоть, из похоти в одержимость и будьте уверены, последняя эмоция, выражена куда более ярче, предыдущей.
А со мной разве не так? Не смотря на то, что я до сих пор чувствую неуверенность и волнение, меня цепляет его реакция, заводит, словно юную школьницу в подростковом периоде. Внутри все колбасить начинает и громко переворачиваться.
Ватными ногами, перешагиваю через юбку, наблюдая за интересующей меня реакцией. Ведь я стою в одном лишь белье, белого цвета и прекрасно знаю, что хороша в нем. Цвет моей слегка загорелой кожи, хорошо сочетается с комплектом, да и фасон очень даже не простой.
Я прекрасно вижу собственное отражение в пылающих глазах. Ларионову очень нравится то, что он видит перед собой. Но, не смотря на это, его глаза требуют продолжать.
Пячусь к столу и, внимательно наблюдая за Ларионовым, кольцо с себя стягиваю, которое подарил Титов, на мое восемнадцатилетние. Следом тянусь к сережкам — тоже подарок отца, за первое успешное дело. Теперь цепочка с подвеской в виде львицы — это от мамы, единственное украшение, которое я сумела сохранить, пока в спецшколе находилась.
Все. На мне нет украшений. Поднимаю на Ларионова вопросительный взгляд, мол, «все?», однако он головой мотает.
— Все Багирова…все!
Кровь к лицу приливает и, вы не поверите, сейчас я чувствую такое возбуждение, что даже трусики побоюсь стягивать, ведь они просто насквозь.
Тянусь к затяжке лифчика, расстегнуть пытаюсь, но дрожащие пальцы, никак не могут отцепить, эти чертовы петельки, крючочки. Секунд десять ковыряюсь. Ларионов глаз не сводит. И вот, наконец, мне удается справиться с затруднительной на данный момент задачей. Остается лишь руки опустить, позволив бюсту
