из окна комнаты. Меня никто не преследовал. Это радовало. Значит, мои слова дошли наконец-то до цели, и меня отпустили. Сейчас выйду за ворота, найду ближайший переговорный пункт или сердобольных людей попрошу по кристаллу передать сообщение. Родители помогут, и я уеду отсюда. А переночевать и на вокзале можно, во время учебы пару раз приходилось делать это: то на магпоезд опоздаешь, то его вообще отменят. Ничего, прорвемся, как иногда я уговариваю своих пациентов. Так же, как они, сожму зубы и уйду.
Спустя примерно полчаса я все еще блуждала по лабиринту, он никак не хотел меня выпускать из своих оков. Я остановилась, запыхавшись, топнула от досады ногой. Ну и ладно, тогда буду ночевать здесь. Правда, есть очень хотелось, я ведь так и не позавтракала, тот чай был не в счет. Все равно здесь кто-то должен быть, встречу и попрошу показать выход.
А Эрик пусть остается со своей мамой и всеми блондинками мира, как хочет. И пусть воспитывают и обучают, кого хотят. А я к такому не готова. Моя жизнь понятна. Корпус, маленькие пациенты – это моя жизнь. И менять я ее не намерена.
Вдруг перед глазами все поплыло, листва стала смазанной. Только бы не голодный обморок! Интересно, у них тут хищники есть? От этой мысли я похолодела. Картинка передо мной менялась, принимала другие очертания, больше напоминающие помещение. Появилась кровать, занавески. Весьма знакомая комната.
– Госпожа доставлена, как вы и просили,– прошелестел голос как будто в моей голове.
Посередине комнаты стоял Эрик, его руки были сложены на груди.
– Нагулялась, цветочек? – с сарказмом проговорил он, при этом окидывая меня взглядом с ног до головы.
Глава 29.
– Что это было? – ошарашено спросила я, покачнувшись.
Меня подхватили на руки, и Эрик вместе со мной сел на кровать. Я же уткнулась ему в шею и тяжело задышала. Стресс пережитого утра, голод, потом блуждание по лабиринту... лучше бы я три смены в своем корпусе отработала! И это я думала, что закалена и уже практически все видела? Да я вообще, получается, ничего не знаю и не ведаю. Живу в мирке своих иллюзий. Я же говорила, что нельзя связываться с такими людьми, никогда.
Меня прорвало, и я заревела, некрасиво, со всхлипываниями, размазыванием слез и выделений из носа.
– Ну что ты, цветочек, все закончилось. Больше такого не повторится, – уговаривал меня Эрик. – И я про внушение сказал только потому, что это первое, что с ней сделают. Ее сдали на руки родителям пока, но будет разбирательство. Ты думаешь, я позволю кому-нибудь навредить тебе? Все, кто посмеют даже подумать об этом, будут наказаны в соответствии с законом, или я сам сделаю такое внушение, – укачивал он меня на своих руках.
– Не надо, – вздохнула я, успокаиваясь от мерных покачиваний. – Маленькая она еще, ей хоть восемнадцать есть? – всхлипнула я последний раз.
– Семнадцать, – ответил он мне.
– Вот видишь, она еще ничего не понимает. Подрастет, потом все осознает. Ее бы напористость да в верное направление. Пусть родители ее на учебу в закрытый пансион отдадут, – уже более спокойно проговорила я.
– Хорошо, цветочек, как скажешь, так и поступим, – улыбнулся мне Эрик. – А теперь ты поешь. Я хотел дать тебе остыть, но потом мне доложили, что ты даже не позавтракала. Пришлось вот таким способом тебя доставлять, – с улыбкой посмотрел он на меня.
– А что это было? – нахмурилась я.
– Ответы на вопросы только после еды, – притворно строго сдвинул он брови. – На сегодня я освободился, и мы можем прогуляться. Я могу показать тебе здесь все. Ну, или не все, а что ты пожелаешь. Думаю, за день здесь все не увидеть, – задумался он. – Да, и насчет мамы не переживай. Она сама была немного в замешательстве и говорила то, что на самом деле не имела в виду.
– Эрик, а ты отпустишь меня домой? – с надеждой посмотрела я на него.
– Отпущу, цветочек. Тебе же надо повидаться с родителями. Я отпросил тебя всего на три дня, – кивнул он.
– Хорошо, тогда можно посмотреть оранжерею? – окончательно успокоилась я.
– Для тебя все, что угодно, моя дорогая, – его улыбке не было конца.
Блюда как всегда были хороши. Эрик внимательно смотрел, что я ем, и подкладывал мне лучше кусочки. В конце он опять принес пирожное и разделил его между нами, сам радуясь вкусу.
До оранжереи мы добрались спустя только час. Мне показали этаж, на котором мы располагались, затем повели в сад. И для меня открылись ворота мироздания. Что я говорила, когда в поселении Януша рассматривала травы? Забудьте!
Чего здесь только не было! Мои глаза разбежались, и я с надеждой посмотрела на Эрика.
– Теперь это все принадлежит тебе, Элена, – улыбнулся он мне.
Я захлопала в ладоши, как девчонка, которая впервые попала в такой вожделенный магазин с игрушками. Мои шаги ускорялись, глаза невероятно сверкали. Здесь было такое раздолье! А если это все правильно собрать и обработать... да нам бы на год хватало! Может, уговорить Эрика, и поставки организовать? Хотя согласится ли он из собственного сада бесплатно брать травы? А заплатить наш лечебный корпус даже и не сможет. Я закусила губу и уже более осмысленно стала все вокруг осматривать. Да, это было нереально.
– О чем задумалась, дорогая? – обнял меня сзади Эрик, когда я рассматривала цветок гибисана и думала, что можно сделать из его вытяжки.
– О том, как же все это нереально, – прошептала я. – И сколько всего пропадает за зря. Ты никогда не думал, что эта оранжерея просто рай для таких целителей, как я?
– А если я тебе сажу, что она возникла буквально чуть больше полугода назад и делалась ради тебя? – подмигнул он, развернув меня к себе и проведя пальцем по моей скуле. Его глаза стали темнеть, и он пристально смотрел на мои губы.
– Ради меня? – задумчиво повторила я, тоже весьма настойчиво уставившись в ответ, уже на его губы.
Это место было волшебным. Приятно пахло разнотравьем, бабочки летали вокруг нас… Или даже внутри меня тоже, когда наши губы наконец-то встретились.
Мы целовались упоенно, долго, то осторожно изучая друг друга, даря ласку, то его язык начинал яростно
