Глава 30Дорога домой превратилась для меня в сущую пытку. Казалось, за все время в пути я вовсе не дышала. Я суетливо оглядывалась по сторонам и без конца бормотала молитвы, чтобы вовремя успеть к детям и маме. Лишь бы Демьян ничего им не сделал.
Главное успеть. Только бы успеть.
— Девушка, да успокойтесь вы уже! Не дай Бог еще в аварию попадем, — со злостью осаживает меня таксист, когда я в сотый раз прошу прибавить скорости.
Он нарочито слышно бормочет под нос трехэтажные ругательства и язвительно кидает фразу “какие все-таки бабы дуры”. Видно, как мужчина с силой сжимает кожаный руль, пыхтит, злится. Тройная оплата за поездку в районный центр уже его не радует.
Да и плевать! Мне действительно плевать сейчас на все и на всех, зная, на что способен Демьян.
— Пожалуйста, просто чуточку быстрее, — повторяю водителю, как заведенная, пропуская мимо ушей его недовольство. — Вопрос жизни и смерти.
— Юль, все будет хорошо, — Глеб накрывает мою ладонь своей и крепко переплетает наши пальцы. — Не паникуй.
Мне бы его уверенность. Особенно после того, как Демьян оставил записку на ресепшене больнице, в которой предупредил, что я сильно пожалею.
Что именно он имел в виду так и осталось загадкой. Точно ничего хорошего. Спросить у Демьяна воочию не удалось - он пропал. Позже медсестра подсказала, что она вызвала ему такси на указанный адрес. То есть, к нам домой. Где остались беззащитные и ничего не подозревающие дочки и мама.
А после того, что я узнала о бывшем муже… И почему Глеб с ним так обошелся… Я до страшных спазмов в животе боюсь того, что ему взбрело в голову.
Нет-нет-нет. Демьян ничего им не сделает. Мы успеем.
— Да вы можете быстрее! — невольно вырывается у меня.
Таксист одаривает меня яростным взором и сквозь стиснутые зубы чеканит:
— Дамочка, впереди дорожные работы. Мы в пробке.
И в доказательство жестом указывает на десяток машин впереди нас.
— Юль, прекрати истерику, — сухо приказывает Глеб. — Ты себе только хуже сделаешь. Все будет хорошо, — опять проговаривает муж, но кажется, он больше пытается себя убедить в этом.
Черты его лица заострились, дыхание потяжелело. Видно, что он страшно переживает, только не подает и виду.
Если уж Глеб так волнуется, то что говорить обо мне.
Моя паника уже не просто плескается где-то далеко. Она мощной волной бьется об затворки сознания и грозится перерасти в разрушительное цунами.
Все будет хорошо?
Слишком тяжело дышать. Голова идет кругом. Я делаю глубокий вдох, но тщетно. Воздух не хочет проталкиваться в легкие, и я начинаю судорожно кашлять.
Нужно взять себя в руки. Нужно успокоиться ради детей.
Вдох и… Не получается.
— Юль, — прохладная ладонь Глеба легла на лицо, и я замерла. Почему у него такие холодные руки? Ведь на улице духота.
Муж пристально осматривает меня и словно сквозь толщу воды спрашивает:
— Помнишь наши сказки?
— Сказки? — я сглотнула вязкую слюну, собираясь с мыслями. О чем он говорит?
Горло больно сжалось, из глаз брызнули слезы, кислорода катастрофически не хватало.
—Да, волшебные истории, которые я для близняшек доставал с неба вместе со звездами.
— Глеб, при чем здесь…, — недоуменно прошептала, пытаясь сделать глубокий вдох.
—Юль, просто делай то, что я тебе говорю, — бескомпромиссно заявил муж. — Я начинаю рассказывать, а ты продолжаешь. Договорились?
— Мгу, — кинула коротко, хотя совсем не понимала, что он от меня хочет. Тревожные мысли непослушным роем заполнили мою голову, вынуждая полностью переключится на них.
— В далеком-предалеком царстве жили... — приятный баритон Глеба ворвался в мои раздумия.
—… две принцессы, — на автомате подхватываю рассказ мужа. — Звали их Ника и Вика.
— Они не любили пышные платья и шумные балы…
— … но зато обожали прыгать по грязным лужам и собирать красивые камушки.
— Старый папа-король злился на дочек и запретил им покидать замок...
— Глеб, — я прервала его с выдохом, чувствуя, что могу полноценно дышать, — спасибо. Я уже в порядке.
Неожиданно, но такой нехитрый прием мужа со мной сработал. Действительно, волшебные истории, которые спасают даже от панических атак.
— Больше не пугай меня так, — осипшим от волнения голосом пробормотал Глеб. Он уткнулся своим лбом в мой и с нервным смешком добавил:
— Потому что у меня в запасе полно сказок. Заставлю все пересказать. Ты же знаешь, — с напускной серьезностью пригрозил муж.
Его пальцы скользят по моим волосам, и я чуть не мурлыкаю от удовольствия.
— Знаю, — я выдавливаю грустную улыбку, вспоминая свою измену. Совесть тут же ржавым гвоздем прошлась по душе. Мне стыдно, что я так поступила с мужем. Стыдно, что купилась на ложь Демьяна, что не поговорила с Глебом.
Он не заслужил подобного. И я не знаю, за какие заслуги мне такой муж достался.
— Глеб, я…, — запинаюсь, когда наши взгляды пересекаются. Хочется попросить у него прощения, но я не могу подобрать слов. Не знаю, что сказать. Примитивное “прости, я не соображала, что творю” не подойдет в нашей ситуации.
— Юль, давай, позже, — муж останавливает мою попытку оправдаться. — Сейчас не лучшее время.
— Хорошо, — я глухо соглашаюсь, но в глубине души понимаю, что это конец.
Не будет никакого позже. И “нас” больше тоже не будет. Я закусываю губу от горечи осознания, что сама во всем виновата. Только я. За прежние слова о разводе хочется вымыть себе рот мылом.
Идиотка. Какая же все-таки я идиотка.
— Сейчас я узнаю, насколько мы застряли и вернусь, — хриплым голосом Глеб прерывает мои душевные терзания. Он вылезает из такси и скрывается в длинном потоке стоящих автомобилей.
Спустя несколько минут муж возвращается и, словно по команде, машины впереди начинают двигаться. Пробка постепенно рассасывается, и мы продолжаем свой путь.
Я уставилась немигающим взором в боковое окно и попыталась ни о чем не думать. Мы успеем к детям. Глеб обещал, а значит, так оно и будет.
Через двадцать минут мы на месте. Из такси я выпрыгиваю на ходу, едва заметив очертания нашего дома. И тут же срываюсь на бег по свежескошенному газону.
Бегу, сама не знаю куда. Лишь бы Демьян им ничего не сделал. Но в саду я не слышу смеха дочек, на кухне не вижу мамы. Испуганно осматриваю все комнаты, но тщетно. Дом - пустой.
Закрываю себе ладонью рот, чтобы не заорать. Ребра распирает от ужаса. Нет, мы не могли опоздать. Нет. Не верю.
