Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
одном глазу. Признаюсь, доза была не лошадиная, но ведь и он был семикилограммовым анемичным щенком. Та доза, что я ввел, должна была на него подействовать. Я ведь попал точно в вену. Вокруг укола не было отека, то есть вся доза ушла в вену, а не в окружающую ткань. Смертельная инъекция сильно жжет, если она попала не туда, уж щенок дал бы нам знать, что что-то не так. Мы немного помешкали, суетясь вокруг щенка. Затем я в совершенном недоумении набрал двойную дозу и ввел вновь…
Потребовалась третья доза – и в общей сложности 30 миллилитров, чтобы щенок отключился и перестал дышать. Спустя минуту его сердечко мелко задрожало и потом перестало биться. Мои коллеги-ветеринары, вероятно, согласятся, что это довольно-таки большая доза для маленькой собаки в подобном состоянии. После второй дозы я засомневался, а правильно ли поступаю на самом деле. Может быть, этот песик был какой-то новой породы сверхпсов с генами выходцев с планеты Криптон. Но я все равно продолжал, потому что, блин, таков был план, ничего в денежном уравнении не поменялось и у меня была полная приемная, где в очереди ждали другие люди со своими питомцами.
С другой стороны, мне однажды принесли кролика. Это был больной, очень нездоровый кролик. Практически он был при смерти. Кролики – неважно, с чего у них началась болезнь, – очень часто заканчивают болезнями кишечного тракта По сравнению с нами их кишечник составляет намного большую часть от всей массы тела и любое нарушение в этой системе приводит к серьезным последствиям. Тампер был при смерти, он неподвижно лежал на боку и ни на что не реагировал. У него была тяжелая гипотермия, вероятно, это было частью проблемы и характерно для тяжелобольных кроликов. Брюхо на ощупь казалось таким, как будто его открыли, запихнули туда скомканный картон и потом опять зашили. Живот должен быть мягким и податливым. Шансы на жизнь у него были минимальны, и то если начать агрессивную дорогую терапию.
Я объяснил, что пациенту потребуются внутривенная капельница, кишечные стимуляторы, обезболивающее, тепло и интенсивный уход. И все это прежде, чем мы попытаемся понять, что же с ним случилось. Любое промедление было подобно смертному приговору. Я набросал программу лечения, и по грубым подсчетам, это могло стоить… от 300 до 500 фунтов. Многовато, конечно; в конце концов, он всего-навсего кролик.
– Лечение будет стоить от 300 до 500 фунтов; состояние у него очень тяжелое, и, боюсь, он не протянет и часу, не то что ночь. Другой вариант, который я могу вам предложить, – это усыпить вашего кролика…
Я говорил это с таким выражением лица, которое должно было внушить уверенность, что второй вариант представляется единственно правильным способом выхода из создавшейся ситуации.
– Так, я хочу, чтобы вы сделали все, что в ваших силах.
– Я понимаю. Ну что же, так будет лучше для бедного кролика… Хотя? Простите, я правильно вас понял?
– Я хочу, чтобы вы сделали то, что говорили вначале: капельница, тепло, внутристимуляторы – или как их там? делайте, что там нужно, – заявила хозяйка.
Подумав, что, наверное, я не совсем понятно объяснил, начал по новой перечислять план лечения и оплаты.
– Ну теперь вы понимаете? – сам-то думаю, что выберут смерть.
– Да-да, все понятно. Делайте, как вы говорите.
– То есть прямо сейчас? Но это же кролик…
– Вот именно, прямо сейчас, нам важно его спасти.
– Э-э-э?
Никогда в своей практике я не встречал человека, который был готов заплатить такую сумму, чтобы спасти практически мертвого кролика. Усыпление было неизбежным и очевидным исходом в этом случае… для меня.
Но мы сделали попытку его лечить, бесплодную попытку, как думалось мне. Но, что невероятно, на следующее утро, когда я зашел в палату «экзотики» (для моего поколения ветврачей кролики являются экзотическими животными), то увидел, что Тампер живой и скачет по клетке, так еще и чего-то там жует. Я был поражен как волей к жизни этого кроля, так и собственным чудодейственным воскрешающим профессионализмом. Зашла медсестра Мадлен, я и ее оповестил о своем таланте. Она закатила глаза – уверен, что от восхищения, – я помолчал немного, чтобы дать насладиться этим торжественным моментом. Но долго не мог сдерживаться и тут же сплясал победную чечетку. Ведь я же перешел из разряда убийц в категорию спасителей всего лишь за какие-то несколько часов.
Я обязан был отметить этот триумф чашкой кофе, дабы во всей полноте насладиться этой славной новоприобретенной кроликоспасительной силой. Потом позвонил хозяйке кролика, чтобы сообщить ей приятные новости, и ощущал я себя при этом просто восхитительно. Когда я закончил свою преамбулу и перешел к описанию того, как чудесно вернул их кролика к жизни, в этот самый момент из экзотической палаты вернулась Мадлен; она замахала мне руками и закачала головой из стороны в сторону. Когда ей удалось привлечь мое внимание, она показала универсальный жест, понятный во всем мире и обозначающий кирдык. Она провела указательным пальцем по шее, как будто пыталась отпилить голову. Кролик внезапно умер. Я поспешно завершил телефонный разговор на фразе «удивительно быстро идет на поправку».
Мне надо было удостовериться самому. Не знаю почему, ведь Мадлен раньше не была замечена в смертельных розыгрышах и пранках. Как только я провел тщательное, но тщетное детальное обследование кролика и пришел к заключению, что, как ни прискорбно, но кролику пришел капут, передо мной встала дилемма. Сколько надо выдержать времени, чтобы вновь связаться с хозяйкой? Если позвонить прямо сейчас, то буду выглядеть глупо, мягко говоря. Но отрицать реальность дольше было бессмысленно. Если только я не сподоблюсь найти в зоомагазине другого кролика подобного окраса и размера, вот только магазин откроется…
Но нет, я должен был сознаться. Я выдержал паузу в несколько минут, снова позвонил хозяевам кролика и оповестил их о безвременной кончине Тампера. Я выразил свое крайнее удивление как из-за неожиданного улучшения его состояния, так и из-за последовавшей скоропостижной смерти. Хозяйка выразила глубокое понимание и поблагодарила меня за помощь. Я был ей очень признателен: за такой короткий срок ей пришлось испытать сильные эмоциональные качели, но она проявила безупречную выдержку. На следующий день она приехала в клинику, без каких-либо возражений оплатила счет, поблагодарила меня еще раз, а также потратила еще пару сотен фунтов, чтобы мы кремировали Тампера и отдали его прах для развеивания.
Как-то довелось мне ухаживать за стаффом (стаффордширским бультерьером) по имени Лула; у Лулы был перитонит после операции на брюшной полости. Перитонит – это воспаление внутри брюшной полости.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
