— Пойдем ляжешь, — я взял ее за талию и придерживая мы вместе пошли в комнату, — отойдите с дороги. — Это уже было направлено этим двум козлам, которые снимали все подряд и если один просто держал камеру, то другой еще хотел что-то спросить у девушки. Он словно не видел, что ей чертовски дурно и толкал свой нос чуть ли не в задницу. Поэтому с такими дураками разговор должен быть коротким.
Миновав этих двух болванов, которые хоть и недовольны, но все же расступились в стороны, я отвел девушку к кровати, где она и завалилась на нее. Она была словно без сил и меня это очень испугало. Я такой ее никогда не видел, да и вообще людей в таком состоянии.
— Я сейчас вернусь, — подложил я под голову Кири подушку и отправился из комнаты.
Поскольку эти двое стояли под дверью, мне не нужно было их долго искать. Зачем искать дерьмо, если оно тебя найдет.
— Я извиняюсь, но моей любимой очень плохо, — посмотрел я в камеру и произнес эти слова той многотысячной аудитории по ту сторону экрана. — Думаю вы и сами заметили только что это. Поэтому я с вами прощаюсь до завтра и надеюсь, что завтра ситуация улучшится. Всем спасибо.
Назар кивнул к Алексею, чтобы тот, вероятно, выключил трансляцию, а потом повернулся ко мне, когда его коллега выполнил просьбу.
— Это еще что за чертовщина? — С нажимом стартовал мужчина ко мне. Я, честно говоря, и не ожидал такого от него.
— То есть? — Я понимал, что эта скотина еще тот нахал, но вот чтоб настолько.
— Ты не имеешь права вот так вот командовать, что и как кому здесь делать! Ты всего-навсего исполняешь роль главного героя, так что приводи ее в порядок и нужно снимать романтический ужин. — Да, я действительно приготовил романтический ужин для Киры с желанием еще раз извиниться за те постыдные слова в тот чертовый день, но этим двум придуркам подал это под соусом, что хочу порадовать свою любимую сюрпризом. Сейчас на кухне стояли свечи и всякая чертовщина для романтики, но, блять, какие сейчас сопли, если девушка едва на ногах стоит?
— Что? Ты совсем мозгами поехал? Ты видел ее состояние? — Меня уже начинало взрывать, потому что шоу это конечно хорошо, но никто не отменял того факта, что у нас здесь жизнь и девушка может копыта отбросить, а этой суки подавай хорошую картину и наигранные улыбки? Это все, что его интересует?
— Ну ничего, пусть накрасится больше и таблетку выпьет. У нас и не в таком состоянии снимались. — Им же было реально насрать на все, этим болванам наплевать на то, что девушка едва ногами шевелит, что она бледная как стена.
— Она ничего из этого делать не будет! Я не стану рисковать ее здоровьем! — Мое мнение было категоричным по этому поводу. Черт с ним они приперлись в шесть утра, можно было пережить их постоянные посиделки у меня на кухне, но чтобы вот так вот относиться к живому человеку? Неужели их родители так воспитывали? Неужели они и к своим женщинам или девушкам так относятся?
— Как это? — Назар не ожидал такого моего неповиновения, поэтому вытаращил глаза и удивление хорошо читалось на его морде.
— Вот так это! Она моя девушка и я не позволю издеваться над ней. Это уже переходит все разрешенные пределы. — И это была чистая правда. Окей, они имели право влезать в частную жизнь, но вот рисковать так вот ради какого-то романтического ужина? — Я понимаю, что по ту сторону экрана находятся люди, которые хотят шоу, но не рисковать же здоровьям моей девушки! Каждый адекватный человек должен понять этот момент.
— Ладно, — пожал плечами мужик напротив, — тогда мы доложим нашему руководству, что ты не захотел сниматься и пусть сами решают, что делать. Думаю, ничего хорошего тебя не ожидает.
— Да без вопросов, проваливайтесь, друзья чертовые! Всем поплачьтесь там, ваше дело! Давайте, быстренько на выход. — Я начинал закипать, поэтому мне хотелось поскорее вытолкнуть этих рогатых из своей квартиры. Поэтому именно это я и начал делать.
— Мы сами справимся! Нечего здесь руки распускать! — Алексей держал камеру как какое-то богатство и боялся потерять его, так что уже стоял за порогом квартиры, а этот нахал Назар начал что-то брыкаться в последний момент и развернулся ко мне выплюнув эти слова из своего пасти.
— Это я еще не распускал, нахлебник ты чертов! Так что давай, не провоцируй меня! Жрать, то жрал за мои средства, а если нужна помощь, то бежишь жаловаться к руководству. В гробу я имел таких друзей! — Ну вот какого черта? Почему он спокойно не вышел и не направился к себе домой? Зачем влезать в конфликт? Я ведь нормально попросил, разве нет?
— Ты думаешь, что такой крутой или что? Если футболист, то можешь говорить все, что пожелаешь? — Начал протискиваться мимо меня этот бык обратно в квартиру, но я не дал ему этого сделать прикрывая проход. — Давай, приводи свою бабу в чувство и вперед снимать! Нечего просирать все!
— Как ты ее назвал? — Одним резким движением плеча я оттолкнул его обратно к двери.
— Баба! Услышал меня? Ты болван и баба твоя такая же дура! Так что давай… — Договорить он уже не успел, потому что я одним шагом преодолел то расстояние, которое разделяло нас и приложился своей головой к его носу и судя по тому, как там что-то хрустнуло и мужик завалился на пол, то теперь он женщин явно никогда не станет называть бабами. Ну и дела найдутся у него на ближайшее время, ведь придется что-то делать со своим сломанным шнобелем. Так же как и мне с дальнейшей жизнью что-то выдумывать, потому что думаю сейчас мое участие в этом шоу так же вкусно треснуло, как и нос этого идиота…
***
Кира
***
— Где Лика, где она? — Зайдя в палату девочки я не вижу ее, а только Валерия Сергеевича, наклонившегося над кроватью и только когда возвращается ко мне, то я вижу, что глаза его красные, а лицо залито слезами.
— Антон… он ее забрал… — Старик выдает из себя и начинается новый водопад из слез.
— Когда? Когда он ее унес? Почему вы ему не помешали? — Подбегаю к мужчине и начинаю допытываться и понимаю, что истерика потихоньку начинает и меня обволакивать своими сетями.
— Я ничего не смог сделать… Он взял Анжелику, пока меня держали его охранники… Я… нет…
— Когда это было?
— Они вышли буквально перед тобой… Возможно, минуту назад… — Сергеевич еще что-то бормочет себе под нос, а я уже бросаюсь на выход из палаты и бегу к выходу из больницы. Я должна успеть. Мне это нужно сделать. Я не могу ему разрешить унести девочку.
Наверное я еще никогда в жизни не бегала так быстро, поэтому уже через пару мгновений выбегаю из заведения и начинаю оглядываться по сторонам. Вокруг почти нет людей, только машины. Много машин. Я нервно верчу головой в сторону и начинаю бегать возле больницы заглядывая в авто. И в какой-то момент я выискиваю среди десятков машин нужную. Это я сразу понимаю после того, как в стекле вижу знакомое лицо Лики. Она бьет кулачками в это стекло, а лицо красное от слез. Девочка что-то кричит и смотрит прямо на меня, кивает мне, что-то машет, и я сразу бросаюсь в ту сторону. Мне даже кажется, что я смогу успеть и вызволить малышку из беды, но это все заблуждение, ведь через несколько секунд машина так стартует с места, что вокруг возникает пыль, а визг от шин такой, что хочется закрыть уши от этой щемящей боли. Да мне плевать на все это, я мчусь изо всех сил к Лике и готова броситься под колеса авто только бы остановить его движение, но все напрасно… Оно выпрыгивает на дорогу и через пару мгновений сливается с другими автомобилями. Я только в последний момент вижу лицо девочки, которая в таком уже отчаянии, что начинает взывать во всю, звука мне неслышно, но по тому, как ее тело меланхолично дергается и извивается это невозможно не понять… Она удаляется от меня и уже через секунду ее не видно…
