Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
– Сильвиус так и держит автовокзал? – полюбопытствовал я.
– Он везде теперь, – шмыгнув носом, поведал Кузьма. – Даже там, где мы сейчас сидим… Весь этот район, влево, вправо, туда, сюда. – Он завертел головой, и я за ним. В дымке обозначились руины гостиницы «Обь», переименованной в годы капитализма в пафосную «Ривер Парк». С обратной стороны Октябрьская пристань, автовокзал на Южной площади, вглубь – «гладильная доска» улицы Восход, упирающаяся в публичную библиотеку. В какую сторону ни пойдешь, везде тебе каюк…
– Я тут погулял недавно, – смахнул очередную соплю с носа Кузьма. – Ну, ненавижу я Сильвиуса и его придурков, фашиков недорезанных… Сначала я с крыши камень скатил на ту бугаину, что мою мамку убила… Он так хорошо подставился, а камешек был весом с меня…
– Ну, и как он себя после этого чувствовал? – живо поинтересовалась Ольга.
– Да сам-то нормально, – отмахнулся Кузьма. – Башка, правда, вдребезги.
Я украдкой покачал головой. О, времена, о, нравы. Бессмысленно объяснять, что воровать и убивать нехорошо – даже в плане благородной мести. Впрочем, как вести себя в подобной ситуации? – невольно задумался я. – Ждать, пока Бог накажет?
– Засветился я, – сокрушенно вздохнул Кузьма. – Рассмотрели они мою вывеску. Орали, гнались, но я утек. А потом вообще весело было. – Чумазая мордашка расцвела от приятных воспоминаний. – Они у «Ауры» кого-то бомбили, в фургон коробки со жратвой затолкали и повезли к себе в логово – они в бывшем «Мегасе» обретаются. А на подходе чем-то там дорогу засыпало, они попрыгали – и давай расчищать. А я горящую паклю в бензобак – и ходу. Мама моя, как рвануло…
– И снова тебя засекли за совершением противоправной партизанской деятельности, – догадался я.
– Мужик, я ни хрена не понял, что ты сказал, – удивился Кузьма. – Но если ты про палево, то да, меня опять спалили. А как не спалить, если я у них между ног пробежал? Теперь если попадусь Сильвиусу, он страшно обрадуется и будет отрезать от меня в день по кусочку.
– Да уж, теперь ты особо разыскиваемая персона, – задумчиво пробормотал я. – И что нам с тобой делать?
– Слушай, дяденька, возьмите меня с собой. – Кузьма выдавил из себя слезу и взял тональность профессионального нищего. – Честное-пречестное, я не буду воровать и делать вам гадости. Я вам пригожусь – ну, пра-авда…
Я с ужасом смотрел на это чертово войско. Чертова баба, чертов шкет, чертова псина… Лебедь, рак и щука, блин. Три танкиста и собака. Не выйдет! Только через мой труп! И никакой жалости к этому так называемому ребенку!
Я был решительно против того, чтобы взять его с собой! И Ольга была против, и даже Молчун. Но он тащился за нами, разрывая наши каменные сердца, гундел, канючил, приводил какие-то фантастические доводы, почему он должен быть с нами, а не где-то еще. Возникало угрюмое предчувствие, что нам от этого шалопая не отделаться. Но мы же не начальная школа и не исправительное учреждение для малолетних преступников!
– Слушай, ты знаешь, как пользовать эту публику? – вопрошал я у Ольги. – Ты же у нас педагог дополнительного образования, блин.
– Да, я педагог дополнительного образования, блин, – саркастично отзывалась Ольга, – а не офицер из детской комнаты милиции, как твоя мифическая любовь до гроба, к которой ты сейчас направляешься. Вот у нее и спроси, как пользовать эту публику, а от меня-то ты что хочешь? Ко мне ходили крохотные детки от двух до шести – да, не спорю, среди них были будущие Чикатило и Брейвики, но обезвреживать их в мою компетенцию не входило…
Эти люди и животные буквально издевались надо мной! Молчун как-то с юмором похмыкивал и служил посыльным между нами и плетущимся на задворках Кузьмой. Я логично рассудил, что обойти территорию Сильвиуса лучше там, где нет постов и ничего такого, что в темное время может заинтересовать банду. То есть по набережной – в сторону Октябрьской пристани и памятника Александру III, который давно уже не памятник и даже не груда цветмета. Здесь не было ни магазинов, ни жилых домов. Кузьма ворчал, что есть пути и получше, но я его не слушал. Мы медленно двигались краем бетонного парапета, вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Бетонная набережная напоминала развалины древней крепости, в которой кое-что уцелело от крепостной стены. Раньше здесь было красивое место отдыха: газоны, клумбы, фонарики с лавочками. Теперь по бетонным надолбам гуляли сквозняки и вздымались клубы пыли. Скрипели и раскачивались от ветра «падающие» столбы. Пыльные облака нас неплохо маскировали, но в них мы могли проглядеть что-то опасное. Не менее получаса ушло на преодоление набережной, финальную часть которой венчала жутковатая композиция – завалившийся набок пролет железнодорожного моста. Он был не настоящий – памятник. Вернее, пролет был настоящий, но возведенный много лет назад отнюдь не для того, чтобы поезда с разбега прыгали в реку. Один из символов некогда мощной и богатой Западно-Сибирской железной дороги. То, что осталось от настоящей «железки», располагалось выше на холме и обрывалось у истоков Красного проспекта, где обрастали тленом развалины виадука. Покорение этой возвышенности было сродни сизифову труду.
– А я же говорил, – трындел в арьергарде Кузьма. – Прямо не пройдем, хочешь-не хочешь, придется сворачивать к автовокзалу. А там уже опасно, можно нарваться на пулю. А пули, между прочим, дяденька…
– Малец, помолчи, а? – изнемогал я.
Как объяснить этому заморышу, что он имеет дело с профессионалом? До сей минуты я не нуждался в помощи посторонних. Цель была ясна, и путь к ней я примерно представлял. За разрушенным виадуком начинался Красный проспект – центральная городская артерия, тянущаяся на север почти на десять километров. Вокруг проспекта концентрировалась деловая жизнь, шло бурное строительство, здесь стояли главные городские объекты, и были заоблачные цены на недвижимость. К проспекту примыкали параллельные улицы, и я резонно рассудил, что воспользоваться нужно одной из них, поскольку и в наше время Красный проспект – клоака. Имелась объездная дорога – по улице Ипподромской, но не думаю, что там мы нашли бы свое счастье. Если банда Сильвиуса обосновалась в «Мегасе», то улицу Ипподромскую он точно контролирует. За виадуком мы бы чувствовали себя увереннее – нужно было лишь пересечь «взрыхленную» Южную площадь и пространство перед недостроенным автовокзалом. Мы ползли, как по фронтовой полосе, перебирались через огрызки рассыпавшейся эстакады. Остался за спиной «лежачий» памятник царю Александру. Потянулись косогоры, украшенные обломками колонн, на которых когда-то держалась эстакада. В ходе катаклизма земные пласты вели себя причудливо: где-то разъезжались, где-то сходились. Южная площадь превратилась в гармошку, что со стороны смотрелось довольно странно. Включился прожектор на крыше «Мегаса»! Ослепительный свет порвал ночную дымку. Казалось, он освещает всю площадь! Ошеломленные, мы рухнули там, где шли! Я прижал Молчуна к земле – парень он, конечно, мозговитый, но собачьи мозги… Включился второй прожектор – дополнительно пристроенный к первому. Если первый равномерно озарял всю площадь, то второй работал точечно, освещая сектор за сектором. Он начал с виадука, яркое пятно смещалось влево. Мне казалось, что я слышу крики с крыши «Мегаса» – но вряд ли, слишком далеко…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
