– Меня зовут Николь, – улыбается. Но вот только имя мне её ничего не даёт. И теперь не терпится узнать, кто она такая и почему Хаджиев к ней так добр.
– А это что за ангелок?
– Камилла, – говорю первая, чтобы Самир не опередил. Не позволю его ртом говорить её имя. И нет, я не вредная, просто…
Не понимаю, кто меня укусил, но я бешусь!
– Какая лапочка, – чуть смеётся и водит пальцем по щеке моей девочки.
Сдерживаю рык, хотя жуть как хочется зарычать.
– Ладно. Знакомьтесь, – проговаривает мужчина, переставая трогать Николь. – Пойду приму душ.
После упоминания душа сглатываю. Вспоминаю то, что было совсем недавно. Мы ведь… Обнимались, целовались, как нормальные люди. И даже общались на такие темы, на которые вряд ли бы смело и откровенно говорили в обычной обстановке.
Хаджиев уходит, а мне хочется пойти за ним. Но не успеваю. Отвлекаюсь на грохот двери. В дом заходит приятная на вид женщина лет… Не знаю, но седина говорит о том, что ей больше пятидесяти. Мягкие черты лица, добродушная улыбка и никак не портящая её полнота. Бабушку чем-то мою напоминает.
Что сегодня за день ностальгий?
– О, вы уже прибыли! – восклицает, надвигаясь на нас. – А где Самир?
– Ушёл, бабушка, – так вот, значит, что… Николь – внучка этой женщины? Сколько же тогда ей лет? Хорошо сохранилась.
– Даже не познакомил нас лично, – недовольно цокает и закатывает глаза.
– Ты как будто его не знаешь, бабуль, – смеётся Николь. Значит, они так близки?
– Годы идут, а он всё такой же вредный.
– Вы давно его знаете? – выпаливаю, всё же, не сдерживая своего вопроса.
Женщина хмурится, сводя брови в переносице. На секунду заминается, словно не зная, что и сказать.
– Лет тридцать. Я его няня, – добродушно улыбается. – Меня зовут Ирене. Но если тебе будет проще, можешь звать меня просто Ирой.
– Няня? – округляю от удивления глаза. – Удивительно.
Господи, у такого человека, как он, были няни? Это она его таким воспитала? Да ну… Нет. Этот светлый человек не мог вырастить такого невыносимого мужчину. Пожалуй, я выведаю у неё информацию потом. После того, как…
– А где мы? – не могу утолить своё любопытство.
– Испания же, – недоумевает. – Самир не сказал?
– Нет…
Так вон оно как. Здесь красиво.
– Вы, наверное, устали после перелёта, – Николь трогает меня за плечо и разворачивается в сторону лестницы. – Хотите отдохнуть?
Не хочу.
– Если хотите, я могу позаботиться о вашей девочке, – вступается Ирене.
Она тянет ко мне руки, а я вот сомневаюсь. Стоит ли?
С некоторых пор я перестала кому-либо доверять.
Но она ведь его няня? Он уверен в ней?
Всё же, был проделан нелёгкий путь. Мы сбегали под покровом ночи. Летели над океаном, избавились от гаджетов, охраны и кого-либо. Её даже здесь нет. В этом доме только мы. И Николь с Ирене.
Может, стоит немного довериться?
– Я была бы рада, если бы вы немного присмотрели за ней, – передаю дочь в руки опытной няни. Также вручаю и сумку. – Здесь всё необходимое для малышки, если понадобится.
– Спасибо, – Кама оказывается на руках женщины и радуется. Что не так с этими людьми? Камилла уже дружит с ними!
– Пойдёмте тогда, покажу вам комнату.
Я с подозрением смотрю на Николь.
Не хочу думать о ней плохо. И не знаю, что мною движет, но я тихо проговариваю.
– Нет. Не надо. Самир покажет.
Не вижу её лица. Не слышу, что она говорит. Тут же иду к Хаджиеву. Мне надоедает эта тишина. Мы взрослые люди, мы можем нормально поговорить?
***
Слышу, как хлопает дверь неподалёку, и иду примерно в том же направлении, что и Хаджиев. Даже замечаю, куда он заходит. Захожу следом.
– Решил спрятаться от меня? – разряжаю атмосферу улыбкой. Стараюсь быть милой, неконфликтной. – Может, мы…
Я не сразу замечаю белые бинты, окрашенные кровью в районе его плеча.
Господи, а я ведь совсем забыла, что он ранен! Вылетело из головы!
Я ведь никогда не видела его раненым. Считала сильным, недосягаемым, непробиваемым. А тут кровоточащее плечо. И ведь в самолёте он ни разу не показал, как ему больно. Держал на руках Камиллу. А она у меня… Не худышка. И сейчас вижу окровавленные бинты, от которых сердце в маленькую горошинку превращается.
Как я могла вообще забыть?
А теперь Самир падает в кресло. Кривится. И хватается ладонью за плечом.
– Ты что тут делаешь? – спрашивает, только увидев меня.
А я, не раздумывая, бегу к Ирене. Прошу аптечку.
Через минуту возвращаюсь и уже вижу снятые бинты.
– Чего бегаешь как ошпаренная? – бесится. Говорит сквозь зубы, сжимая челюсти.
Нет уж, хватит. Задрал командовать.
Поэтому нажимаю ему на плечо. Заставляю откинуться на спинку кресла.
– Не шипи, – начинаю злиться сама. – И даже не пробуй меня прогнать.
Задрал.
– Останусь здесь. И займусь твоим лечением, раз ты, упёртый баран, даже не заботишься о себе!
Жду злых слов, но их нет. Немного оттаиваю, спокойно обрабатываю рану этого придурка. Он молчит, даже не шипит. Изредка смотрит на меня в недовольстве. Поэтому получает тугой бинт на плече, который больно сдавливает рану.
Меньше будет трындеть.
– Готово, – шикаю на него. – Нужно будет перевязать ещё вечером.
– Это не обязательно, – встаёт громко с кресла. – Это сделает Николь.
Николь.
Губы сами превращаются в тонкую полоску.
Только недавно говорил, что я важна ему, а теперь говорит о Николь, которую гладил по волосам. Ну, конечно. Она молода, красива. У неё нет детей, да и судя по тому, как она неловко смотрит на Хаджиева и краснеет, ещё и девственница. Ему такие нравятся. Вижу я, как она смотрит на него. Видит в нём мужчину.
Тяжело смотреть на Хаджиева. Он же лакомый кусочек во плоти. Сладкий, притягательный, но не каждому доступен.
– Ладно, – сцепив зубы, проговариваю. Я хотела по-хорошему, но, видимо, этот мужчина этого не хочет! – Я пойду.
Кидаю бинты и стремительно несусь из комнаты. Не желаю находиться с ним в одном помещении. Николь-Николь. Пусть и живёт с ней.
– Куда?
– В свою комнату, – кидаю так, словно мне вообще плевать, что он этим интересуется.
– Это и твоя комната тоже.
