от нее и оставляя одну посреди коридора в полном недоумении.
До этого момента Скорпиус думал, что отец просто перестраховывается. Ведь во всех учебниках и целительских брошюрах было сказано, что спящий ген никак не влияет на жизнедеятельность, такие люди не опасны для общества даже в полнолуния. Но Скорпиус будто чувствовал в своих жилах магию.
— Черт, да где, — Малфой ворвался в спальню, принявшись искать запасы зелья, которые отец ему дал на целый год, но его тумбочка была пуста.
Скорпиус ворвался в душ, запираясь изнутри. Ему просто нужно успокоиться. Он сам накрутил себя.
— Долли, — прошептал Скорпиус, смотря на свое отражение в зеркале и чувствуя, как трясутся руки.
С хлопком в ванной появилась их домовиха.
— Чего желает хозяин? — поклонилась Долли.
— Мое зелье, принеси из лаборатории отца, — тихо сказал Скорпиус, открывая для надежности еще и воду на полную мощность.
— Но лаборатория пуста, — испуганно замахала ушками Долли. — После того, как хозяин Скорпиус приводил друзей, девчонка забрала…
Скорпиус отпустил домовика, пока та не устроила погром в ванной, начав себя наказывать. Сьюзен. Могла ли она забрать и остальные зелья из его тумбочки. Зачем? Месть Розе, показать ей, какой он на самом деле?
Скорпиус умылся холодной водой, убирая с лица пот. В конце концов, он просто завтра проведет весь день в спальне, сказав, что приболел, вполне похоже на лихорадку. Его ген спящий, он не может никого заразить, просто он сейчас немного сильнее, поэтому магию применять тоже не стоит.
Малфой вышел из ванной, тут же ложась в кровать, замечая, что пологи парней уже задвинуты. Но уснуть ему никак не удавалось. Видимо, зелье, которое варил ему отец, было не только подавляющим магию, но и успокоительным и немного снотворным, а сейчас маленькая часть волка пробуждала в нем бодрость.
— Долго нам его еще держать? — вдруг среди ночи послышался голос Нотта с соседней кровати.
— Эйвери придурок, сказал Малфою, чтобы не соглашался на мои предложения, — зашипел Розье. — Ну я и не стал даже предлагать, лишний раз себя выдавать.
— Значит надо идти к Уизли, — настаивал Нотт. — Она тоже с удовольствием побежит высвобождать этого мальца, глупая девчонка с чувством вины.
— Сдаст нас мракоборцам и все, — фыркнул Розье. — Даммен мне говорил, что она и ему проблем доставила.
— Я не хочу из-за этого придурка в Азкабан, — Скорпиус впервые слышал в голосе Нотта испуг.
Воцарилась тишина. Скорпиус старался даже не дышать. Аббот у них, они хотели его использовать, но все пошло не по плану, и теперь они попросту не знают, что с ним делать, ведь отпустить — он все расскажет про них, а убить — кишка тонка.
— Я знаю, что делать, пошли, — послышался звук отодвигаемого полога.
— Куда? — спросил Нотт, который тоже уже одевался.
— Даммен наш человек, но поскольку мракоборцы его проверили, то они ему доверяют, — чуть тише пояснял Розье. — Ты сейчас идешь за ним, говоришь, что я обнаружил Аббота где-то в подземельях, а я сейчас из Хогсмида его притащу, попробую заменить ему память, даже если не получится, он будет походить на придурка с этой кашей в голове, на нас точно никто не подумает.
Как только за парнями закрылась дверь, Скорпиус тут же вскочил, с рекордной скоростью одеваясь и хватая свою палочку.
Не хватало мантии Поттера, но Скорпиус попробовал наложить на себя дезиллюминационные чары, которые у него никогда не получались, но в этот раз они сработали. Впервые в жизни в полнолуние он себя чувствовал прекрасно, а не вялой тряпкой, об которую можно вытирать ноги или практиковать Круциатус. У Скорпиуса не было никакого плана, просто идти за Розье, узнать, где они держали Аббота все это время и помешать ему сделать из его мозгов кашу, чтобы тот дал на суде показания, а этих ублюдков по всем статьям закрыли в Азкабане со всеми их родственничками.
Скорпиус хотел было отправить Патронус Розе, но решил не привлекать внимания ни к себе, ни к Роуз, втягивая ее вновь в свои личные разборки со слизеринцами. Он шел по пятам за Розье, который через Воющую хижину ловко оказался в Хогсмиде. Скорпиус думал об Эйвери, который и правда его предупреждал по делу, значит, не врал и о том, что выбор даты для Круциатуса мог быть совпадением, и он хранил его секрет все эти годы. На секунду Скорпиусу показалось, что это лишь холодный расчет. Розье мог знать, что он не спит, специально наговорить на Эйвери, и на самом деле ведет его не к Абботу, а в ловушку, но даже если это так, Скорпиус его не боялся, он в целом всегда был магически сильнее него, а с любовью Роуз и волчьим геном, который впервые в жизни сегодня ничего не притупляло, тем более.
Роза ворочалась в своей большой, но такой пустой кровати, тщетно пытаясь заснуть. Она даже пару раз включала свет и начинала читать справочник о водорослях — скучнее едва ли что можно придумать. Но сон не шел.
И если она давно смирилась с тем, что до выпускного Малфой в ее кровати на всю ночь — это непозволительная роскошь, но раньше он никогда не упускал возможности провести с ней даже лишнюю секундочку времени. Они могли почти час стоять возле башни старост, пока Малфой, наконец, решался вернуться к себе. А стоило ей выглянуть в окно, как переживания за Скорпа с двойной силой заполонили ее душу.
Полнолуние. Она знала главный секрет их семьи, но он ей был совсем не важен и не противен. Она любит Скорпа, какие бы гены в нем не были. Она отчаянно хотела показать ему или хотя бы намекнуть, что она все знает, чтобы Скорпиус мог быть уверен и спокоен, что она отныне навсегда с ним, чтобы мог быть совсем собой. Но при этом понимала, что он сам должен ей обо всем рассказать, так будет правильно, когда он сам будет готов, поэтому покорно ждала этого дня. Да и ей в ответ было что рассказать ему, ведь Роуз была уверена, что Скорпиус не знает, что Астории не стало, когда ему было пять.
— Экспекто Патронум, — прошептала Роза, беря с тумбочки свою палочку.
Серебристо-голубые искры осветили комнату, свечение становилось все сильнее, это уже походило на полноценное заклинание, однако ее Патронус все никак не мог обрести телесную форму. Сколько бы Роза не пыталась напичкать себя самыми счастливыми воспоминаниями, всеми разом, все было бесполезно. Словно какой-то ее личный злой рок. Более того, Розу расстраивало, что даже
