если такие вообще существуют.
Наконец отец семейства прервал молчание:
— Знаю, как можно помочь этим великанам, что явились к нам прямиком из Господнего рая…
Потом они с Моисеем снова замолчали. Старик едва держал себя в руках, у меня тоже уже заканчивалось самообладание. Я подумал, чего ж он не затевает скандал, чтобы сперва выяснить, что задумали эти незнакомцы, а уже потом доверяться им? Но быстро догадался, что к чему. В нашем положении помогло бы только одно. Нам надо было сдвинуть вагончик. Однако мы оба понятия не имели, как это сделать, не прибегая к помощи других машин и уж тем более не выводя жирафов наружу.
— Заводите машину, — скомандовал Моисей.
Я поглядел на Старика, а он на меня. И хотя было ясно как день, что ему не хочется этого делать, он мне кивнул. Я сел за руль, нажал на газ, и в голове вдруг пронеслась одна-единственная мысль: «Куда жирафы, туда и я». Мысль эта поразила меня и даже напугала. Но куда сильнее я испугался, когда посмотрел в зеркало заднего вида.
У поворота на обочине был припаркован зеленый «паккард» — видимо, он едва не объехал «живой шлагбаум», но тот ему помешал. Рыжик стояла на улице в мужском пальто и с фотоаппаратом в руках, а мускулистый детина сжимал ее запястье своей ручищей.
— Готов? — голос Моисея вернул меня к реальности.
Я кивнул.
— Ребят, взяли!
Как я уже говорил, нашему вагончику не хватило всего нескольких дюймов, чтобы выехать из-под моста, когда шины сдулись. Поэтому мы не могли даже свернуть на обочину. С этим-то нам и подсобил отец семейства и его клан: они подтолкнули машину на несколько дюймов вперед и помогли съехать с дороги. И не важно, что из-за меня она потяжелела: для этих силачей я весил не больше перышка. Не помешали им и спущенные шины. И то, что дорога шла в гору. И то, что жирафы метались по вагончику и высовывали головы то с одной, то с другой стороны, наблюдая за кутерьмой. Я усердно жал на газ, клан толкал машину, и наконец она вместе с двумя жирафами и пробитыми шинами преодолела заветные футы. Пока все семейство устало дышало после тяжелой работы, тягач затормозил на узкой обочине, прямо за железнодорожным мостом.
Я выключил зажигание, а Моисей снова присвистнул, будто малиновка. Детина-«шлагбаум» у поворота пропустил четыре автомобиля, потом высвободил Рыжика, и та, вместо того чтобы сесть в машину, стремглав побежала к нам, вскинув камеру. Когда я вышел из кабины, Старик уставился на меня разинув рот — мне еще не доводилось видеть его в таком изумлении! — а Рыжик была тут как тут и энергично делала снимки.
Старик потрясенно поглядел на нее.
— А ты еще кто такая?
Рыжик вскинула руку.
— Здравствуйте, мистер Джонс! Я веду хронику вашего путешествия для журнала «Лайф». Вуди готов за меня поручиться, правда же, Вуди?
— Святые угодники… — со стоном протянул Старик. — Да ты же та самая чертовка, из-за которой мы чуть с горы не сверзились! Ух, девчонка, держись от нас подальше. — Он резко от нее отвернулся, но Рыжика это ни капельки не остановило.
Она устремила объектив на сыновей и дядьев. Но к этому времени детина-«шлагбаум» уже успел вернуться и закрыл фотоаппарат огромной ручищей.
Рыжик сглотнула.
— Седьмой Сын считает, что сперва стоило бы спросить разрешения, мисси, — пояснил отец семейства.
Рыжик с секунду обдумывала слова отца, уставившись на лапишу Седьмого Сына на своем объективе, а потом сказала:
— Ой! Простите, пожалуйста. Можно вас сфотографировать?
Это, судя по всему, удовлетворило детину, и он опустил руку.
Моисей тем временем инспектировал сдутые задние шины.
— У вас есть одна запаска, — произнес он. — А надо две. Вам не хватает.
Старик прикусил язык. Эта констатация очевидного не особо его радовала.
— Ау вас не найдется ли шин нужного размера? Мы бы купили.
Моисей покачал головой.
— Может, у вас есть электронасос и вы его нам принесете, чтобы мы хоть одну запаску поставили? — попросил Старик. — Нам обязательно нужно уехать отсюда до темноты.
Моисей вновь покачал головой.
Не зная, что еще придумать, Старик в отчаянии посмотрел на меня. Дело принимало скверный оборот.
— Так великаны не смогут выйти наружу? — уточнил Моисей.
— Нет. — Старик замер в нерешительности. — И что теперь? Вы не станете нам помогать?
Отец семейства и Моисей переглянулись, потом последний медленно кивнул, и весь клан развернулся и ушел.
Нам оставалось одно — ждать. Старик злился, жирафы сопели в своем вагончике, Рыжик возилась с камерой, щелкая ручками и переключателями, позабыв обо всех заботах на свете — и даже о роскошном автомобиле, оставленном ею на обочине. Вдруг она вскинула голову. Навстречу нам снова шел Моисей с одной-единственной огромной шиной в руках — лысой, как его голова, — а следом группками вышагивали сыновья. Одна группка несла два длинных раздвоенных древесных ствола шириной с грудь взрослого мужчины, другая — стальные жерди, а третья катила огромный камень: плоский с одной стороны и округлый с другой. На скругленной стороне имелась выемка, диаметр которой совпадал с диаметром ствола. Этот самый камень положили плоской стороной вниз в нескольких ярдах от хвоста вагончика.
Сыновья, двигаясь с уверенностью людей, привыкших к такой работе, соорудили что-то вроде «сэндвича» из обрубков дерева и стальных жердей, потом поставили его под ось заднего колеса, затем разместили противоположный конец «сэндвича» в углублении на камне, сделав таким образом самые причудливые качели, какие только можно было себе представить.
А потом одним духом, точно хор, начинающий песню, все сыновья и дядья забрались на дальний край «сэндвича», торчащий над землей. Сталь заныла, дерево затрещало, вагончик скрипнул, и вся машина вместе с прицепом приподнялась на пару дюймов над землей, — этого оказалось достаточно, чтобы Моисей снял две сдутые шины и поставил новые — запаску и свою, «лысую».
Моисей вытер руки, сыновья и дядья по одному слезли с «качелей», а жирафы и вагончик опустились обратно. Шины коснулись земли, коротко отпружинив, — и ни капли не сдулись. Качели тут же оказались разобраны, и их части — в руках, которые их сюда принесли. Сыновья и дядья двигались неспешно и сосредоточенно.
Мы со Стариком аж дара речи лишились при виде такой ловкости и силы. Седьмой Сын похлопал Старика по плечу и протянул ему смятую Федору. Старик забрал ее, а Сын ушел за железную дорогу вместе со всеми.
Старик, рассеянно отряхнув шляпу, наконец справился с потрясением и спросил отца семей-ства:
— Чем мы можем вам отплатить?
Отец семейства крутанул свою
