Книга Мир Мэроу - Мери Ли

Он с трех Алых лун знал, что его мать погибла в день его рождения, по словам отца, девушка истекла кровью и, не оправившись от родов, умерла. Но истина открылась ему позже. Когда Бастиану исполнилось пять, его пригласили в покои супруги короля. Она лежала на чистых простынях, худая и бледная. Королева слишком часто прибегала к помощи магии, но так и не смогла понести ребенка вновь и поплатилась за это жизнью. Умирая, супруга короля призналась в содеянном и сказала Бастиану, что он никогда не сможет стать истинным сыном королевской крови, он сын шлюхи, которой удалось уберечь его, не больше.

Она в красках рассказала, как его мать лишилась головы, и что до сих пор король даже имени ее не вспомнил. Возможно, и не знал вовсе. Наутро королева скончалась, но Бастиан по сей день помнит ее слова, они служат напоминанием, кто он есть на самом деле.

Семья все же приняла мальчика, но не из-за отца, а старшего брата — истинного наследника трона Темных Земель. Когда Бастиану было семь Алых лун, его старший брат вызвал короля на бой. По законам равков только одним способом можно сместить монарха и поставить следующего у власти.

Смерть.

Король принял вызов и, прежде чем отправиться на поединок, зашел к Бастиану и сказал слова, которые он помнит и сейчас. Король ушел, и уже через несколько часов побочный сын короля, сидя на мягкой перине в светлой комнате, услышал крики, что сотрясли дворец и принесли смятения, ранее не виданные мальчиком: «Король мертв! Да здравствует новый король!»

Так закончилось правление отца Бастиана, и началось царствование его старшего брата. В течение первой Алой луны у нового короля появилась супруга и большие планы по завоеванию всех земель Мэроу. И если вы думаете, что королю нужна просто власть или он пытается выйти из могучей тени своего отца, то вы ошибаетесь. У нового короля были совсем другие планы, настолько масштабные, что убийство собственного отца стало всего лишь маленьким шажком на пути к великой цели.

Для всего двора было удивительно, что новый король не избавился от бастарда — темного пятна на своей родословной, а наоборот, сделал своим приближенным. Мальчишка в возрасте семи Алых лун стал посещать все заседания, смотрел, как тяжело порой было брату принимать кардинальные решения, присутствовал на казнях и почтительных приемах.

В благодарность Бастиан стал изучать умные писания, тренироваться с утроенной силой, совершенствовать свои навыки воина, которые открылись в ночь, когда прошла Алая луна его десятилетия. В четырнадцать он впервые отправился в дозор один. В семнадцать был вторым воином, который мог противостоять силе магов, контролируя свою кровь и читая наперед мысли колдунов. К двадцати лунам он умел обращаться с любым видом оружия. К двадцати пяти стал лучшим фехтовальщиком. Не было равных ему ни в оружии, ни в женских сердцах, разбивавшихся о самовлюбленность и заносчивость принца, который не сразу, но понял, какие истинные привилегии дает его право рождения. Для женщин никогда не было проблемой, что Бастиан бастард, они всегда считали, что молодой принц станет для них мостиком к богатствам и власти королевства. Но не было ни одной, что поистине заинтересовала его и он захотел бы привести ее в королевскую семью.

Когда Бастиану исполнилось тридцать, он перестал стареть и достиг рубежа, который ему еще многие десятки Алых лун не перешагнуть.

В сорок никто уже не вспоминал, что он не является полноправным носителем королевской крови. Он сам заслужил уважение воинов и зависть придворных. Он стал одним из них, хотя сам до конца в это никогда не верил.

Спустя десять Алых лун старший брат познакомил Бастиана с равкой высокого рождения и сообщил, что отныне она его нареченная. У принца не было причин спорить или возражать — если его брак нужен короне, то так тому и быть.

Однако у принца всегда было два правила, которые он ни разу не нарушил. Первое — преданность семье и королю. Второе — он никогда не приведет бастарда в этот мир. Бастард бастарда — это уже перебор.

Именно из-за второго правила нареченная никогда не переживала об интрижках Бастиана, ведь они были не более чем отвлечением от нелегких приказов короны.

Так было до определенного дня. До определенного взгляда принца на женщину, и тогда нареченная поняла, что может упустить Бастиана и остаться ни с чем.

* * *

Принц всю жизнь служил короне. Шло время, сменялись луны, были новые задания, но не менялось одно — преданность Бастиана брату.

И поэтому, когда король приказал уехать перед финальным балом, у принца не возникло никаких вопросов. Он собрал свой отряд и был готов выдвинуться в путь, но почувствовал охотницу, запах ее крови был настолько сильным, что Бастиан не мог пройти мимо и оставить возможность вывести охотницу из себя. Она шла быстрым шагом и периодически смотрела по сторонам, словно вор. Принц подстроился под шаг охотницы и заговорил с ней.

Она, как всегда, язвила и пререкалась. Принцу это нравилось. Ведь баталии с охотницей — это как глоток свежего воздуха для существа, что всю жизнь скрывалось в пропахшем плесенью чулане.

Все женщины старались угодить принцу, их даже не останавливало наличие нареченной Бастиана или их собственных супругов, а охотница другая, у нее нет цели завладеть его вниманием.

Принц решил, что бегать за ней он не будет, она сама придет, ведь у него есть козырь, который перекроет любое ее нежелание видеть Бастиана.

— Мне такие разговоры не нравятся! — крикнул принц в удаляющуюся спину и почувствовал, как инстинкт хищника поднимает пасть в оскале. Если охотница решила отвадить его тем, что убегала каждый раз, то это огромная ошибка. Равки — хищники, а хищник всегда догоняет свою жертву. Легкая улыбка появилась на лице принца, и уже более тихо он подбросил в воздух свою выигрышную монету. — Хотел сказать тебе, что я выяснил, куда пошел нужный тебе человек, но раз ты так спешишь…

Охотница тут же остановилась, а равк втянул носом воздух и почувствовал, как кровь охотницы побежала по жилам с удвоенной силой. Ему ведь необязательно читать мысли, тело говорит о многом. Если существа и могут скрыть от него помыслы, то инстинкты не обмануть: дыхание, учащенное сердцебиение, липкие от пота ладони говорят сами за себя.

— И где же