– Да ладно тебе! Закон никогда не встанет на их сторону.
– Девять десятых наших законов связаны с владением, так? И кто, по-твоему, сможет нанять лучших юристов? У них беспроигрышный вариант. И еще я бы не стал афишировать, что у меня есть деньги и все такое.
– Налаживать связи с нужными людьми. Есть другие способы.
– Ты имеешь в виду биопрограммное обеспечение. Взломать их продукт?
– Черный рынок. Это все, что я хочу сказать.
– Но… – Кэсси нахмурилась, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшим возбуждением. – Без назального спрея все равно не обойтись: нужна биомолекулярная сеть. Хотя ты же не пробовал? Может, эти нужные люди – мошенники.
– Я же сказал, предпочитаю реальную жизнь.
Множество вопросов теснилось у нее в голове. Кто эти нужные люди? Каким образом модифицировалась украденная биопрограмма? Станет ли она работать, если ДНК пользователя занесена в черный список? Сколько это будет стоить? Но легкий приступ паранойи запечатал ее губы. Нельзя задавать такие вопросы, стоя у Башни Брей. Могла ли она вообще доверять Николу? С ее точки зрения, больше, чем другим. Надо побыть одной и все обдумать…
Вопросы промелькнули, и она щелкнула пальцами.
– Ладно, хватит. Я все поняла и запомнила. – Наклонившись к велосипеду, она повернула колесики на кодовом замке. Цифры выровнялись. Замок открылся. – Ура, свобода!
– Ну, видишь? – воскликнул Никол, когда она сняла цепь с велосипедной стойки. – Я же говорил: не мешай мозгу делать свое дело.
Кэсси сунула цепь в сумку и вскочила на седло.
– Правило Жизни от Никола, номер сто семьдесят два… – сказала она, отталкиваясь. Она слышала, как он что-то говорил то ли себе, то ли ей. Что-то вроде: «Не гоняйся за тем, что потеряла» или «Они все время там».
Глава двадцатая
Льюис приготовил стейк.
– По две минуты с каждой стороны, и стейк идеален. Все, что нужно. – С громким стуком он поставил перед Кэсси тарелку и, усевшись напротив, приступил к еде.
Кэсси взяла нож и вилку, рассеянно смешала фасоль, красиво выложенную по краю тарелки, и принялась гонять фасолины в лужице растопленного масла. Льюис посмотрел на нее, ожидая похвалы.
– Ты не голодна?
Голодна ли она? Кэсси на мгновение задумалась. Да, пожалуй. Она голодна. Просто сейчас это неважно. Чувство голода казалось далеким и нереальным.
– Не любишь стейки?
– Нет, все замечательно. И пахнет великолепно.
Она отрезала кусочек мяса. Цвет розовый. На тарелку вытек сок с кровью. Голос Алана: «Тебе бы не помешало немного крови. Немного красного мяса. Огромный стейк».
«Ты никогда не говорил этого раньше, о крови».
Теперь она знала наверняка: ничего ей не померещилось, хотя она и находилась в Игре Воображения. Он действительно говорил с ней, и его голос, и его слова были настоящими. Настоящие лицо, тепло, тело. Настоящий разум. Настоящий он сам.
Она откусила немного мяса, прожевала и проглотила, не почувствовав никакого вкуса.
– Кэсси? Ты в порядке?
– В полном. А почему ты спрашиваешь?
– Обычно у тебя хороший аппетит.
– Извини, наверное, я слегка не в себе.
Кэсси съела немного фасоли, приготовленной в слишком большом количестве масла. Вытерла жир с губ.
– И еще ты все время молчишь.
Волна раздражения подхватила ее и понесла: неужели так трудно просто заткнуться и перестать доставать ее?
– По крайней мере, я не болтаю с набитым ртом, – ответила она.
Увидела, как он отшатнулся, и пожалела, что вовремя не сдержалась. Он же Мистер Непринужденность, Мистер Высокий Темноволосый и Довольно Симпатичный, а она придирается к нему, будто они двадцать лет женаты. Но это не было неуважением, порожденным фамильярностью. Его голос внезапно стал чужим, а ее присутствие здесь – неправильным. И вообще, кто он такой? Этот человек, которого она знает всего несколько недель и о котором не знает ничего? Этот мужчина, который кормит ее, трахает, изображает ее парня?
Он судорожно сглотнул:
– Извини, если мои манеры не на высоте.
– Может, перестанешь извиняться? Ты постоянно извиняешься!
Он пристально посмотрел на нее:
– В самом деле? Кэсси, это не так. Когда, например, я извинялся?
Ей не удалось вспомнить ни одного случая. Раздражало общее впечатление, которое он производил на нее, может быть, его лицо, поза или что-то еще.
– Понятия не имею. Это я так, обобщила.
Льюис нахмурился, прищурив узкие глаза, такие темные, что в них ничего нельзя было разглядеть. У Алана глаза прозрачные, как вода, ну или когда-то были такими. Окна его души. Она не сводила взгляда со своей тарелки и думала об ужине в запертой палате. Что же он там ест? Еда никогда не приводила его в восторг: всего лишь топливо для прогулок по холмам, для бега, игры в футбол. А теперь это топливо откладывалось в жир. Невыразительные дни, перемежающиеся кружками невкусного чая с сахаром, дешевым печеньем, горками макарон с сыром, картофельным пюре с маргарином. Но ведь он там, внутри, разве нет? Ее Алан. Сидит в шезлонге на песчаном пляже. Запертый в ловушке этого тела. Молодой человек, совсем недавно ставший взрослым, но еще с мальчишеской худобой, со всей своей молодостью, все еще сияющей золотом. И когда он и она оказались в одной Игре Воображения, тот молодой человек стал настоящим.
– Слушай, хочешь лечь спать? Одна, я имею в виду. Ложись, я принесу тебе чай.
Он говорил мягко, поглядывая на нее с беспокойством, и она выдавила улыбку.
– Нет, спасибо, – ответила она.
Посмотрела на него: на Льюиса, который на ее стороне. На Льюиса, который хочет того же, что и она. Отложила нож и вилку.
– Сегодня я кое-что сделала… я рискнула.
– То есть?.. Что за риск?
– Я поговорила кое с кем, кого знала раньше. По профессиональной линии.
Его вилка с кусочком стейка остановилась на полпути ко рту.
– В IMAGEN?
– В университете. Этот человек занимается исследованиями в области биотехнологий. И занимает… довольно высокий пост.
– Вот дерьмо! Боже, Кэсси, это я во всем виноват, я подтолкнул тебя…
– Ты же понимаешь, что вряд ли ты сможешь подтолкнуть меня.
– Ладно. Согласен. Но оно того стоило? Получилось выяснить что-нибудь?
