Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
означает, что должен существовать разрыв, место, где нет меня и нет тебя. Небытие. А…
– Не быть невозможно!
– Хорошая собака! Поэтому даже не может быть различных типов вещества, мокрого, сухого, тяжелого, легкого. Белого и черного птичьего помета. Субстанций, если хотите. Потому что если бы существовало более одной субстанции, тогда должен был бы существовать такой же разрыв, где одна субстанция перестает быть собой. Поэтому наша Вселенная вневременна, бесконечна, неизменна и существует только один вид вещества, одна субстанция.
– Чушь.
– О да, и не может быть движения. Если мы движемся, это должно означать, что ты попадаешь в место, где больше ничего нет, место небытия. Поэтому движение – такая же иллюзия, как существование отдельных тел.
Некоторые из следствий утверждения Парменида о том, что время, движение и сама идея множества представляют собой иллюзии, выявляются в парадоксах, или апориях, его ученика, Зенона Элейского. Первоначально было примерно сорок таких парадоксов, но до нас дошли лишь немногие из них. Один из наиболее известных парадоксов – «Ахиллес и черепаха». Прославленный быстроногий Ахиллес опрометчиво согласился принять участие в состязании с черепахой. Полагаю, ему следовало бы знать, что если черепаха вызывает тебя на состязание, то у нее явно имеется какой-то козырь. Но бедный наивный Ахиллес дает черепахе фору. Они оба отправляются в путь. Прежде, чем догнать черепаху, Ахиллесу сначала нужно достичь черты, с которой стартовала черепаха, то есть пройти половину пути. За это время черепаха с трудом проползет еще чуть дальше. Ахиллесу теперь надо преодолеть часть этого меньшего расстояния. К тому моменту, когда он достигнет этой точки, черепаха еще медленно продвинется. Ахиллес снова должен преодолеть часть этого расстояния. И опять черепаха медленно продвинется вперед. Дистанция, по-видимому, будет сокращаться, но Ахиллес никогда не догонит черепаху.
Монти выглядел крайне скептически настроенным к тому, что я сказал.
– Я знаю, что ты думаешь. Конечно, Ахиллес догнал бы черепаху. Все парадоксы выглядят уязвимыми для опровержения с точки зрения здравого смысла. Говорят, запущенная стрела никогда не достигнет своей цели. Чтобы пролететь половину пути, стрела сначала должна преодолеть четверть расстояния; чтобы достичь четверти пути, стрела должна преодолеть одну восьмую пути; для достижения одной восьмой сначала надо достичь одной шестнадцатой. И так до бесконечности.
Наш старый друг, киник Диоген, «опроверг» Зенона, молча поднявшись и покинув одну из его лекций. Каждый раз, когда я читаю этот рассказ, то представляю, как сварливый мудрец, уходя, продемонстрировал свое пренебрежение Зенону, задрав сзади подол своей одежды. Но вся суть системы Парменида заключается в том, что вы не можете полагаться на «здравый смысл» или на ваше восприятие реальности. Только разум может привести нас к истине, поэтому парадоксы должны быть решены с помощью разума и логики, а не путем демонстративного быстрого ухода с лекций.
– А решение?..
– На самом деле эти парадоксы по-прежнему заставляют людей ломать голову, даже сейчас. Но есть два способа решения проблемы. Имеется математическое решение, с использованием вычислений, которых в те времена еще не существовало, – пройдет еще две тысячи лет, прежде чем их предложат Лейбниц и Ньютон, так что здесь нечего стыдиться. И есть решение, основанное не на математике, а на физике. Все парадоксы Зенона предполагают, что движение и время можно разделить на бесконечное число отдельных статичных моментов, почти как пленку кинокамеры. Итак, если вы остановите пленку, движущееся тело может замереть в конкретное время в конкретном месте. Но в реальности таких статичных моментов не существует, поскольку они не подпадают под определение движения, которое означает, что движущееся тело всегда находится в процессе движения куда-то еще. Как только вместо зернистой текстуры движения, которую представлял Зенон, появляется поток, тогда возможность бесконечного регресса исчезает. Но не стоит углубляться в детали больше, чем нам необходимо, чтобы знать о Пармениде и Зеноне. Хотя они еще вернутся…
Что объединяет всех досократиков, так это стремление объяснить строение всего с помощью более простых элементов, найти базовый принцип, или первопричину, нечто, из которого сделано все остальное. Поэтому при построении всех занимательных космологий, барабанов каменных колонн, плывущих в бесконечном космосе, и тому подобного досократики сначала устанавливали, какие существуют основные элементы, а затем организовывали их логически. Или так они думали. У Фалеса основным элементом была вода: все остальное вышло из воды – и твердое, как земля, и разреженное, как воздух. После Фалеса все остальные досократики пытались в своих построениях действовать так же. Анаксимен считал основным элементом воздух, из которого в разреженном состоянии можно было получить огонь, а при последовательном сгущении – облака, воду и камни. Ксенофан (ок. 570 – ок. 478 до н. э.), еще один иониец, считал, что история Вселенной представляет собой грандиозную борьбу между влажным и сухим, преобладающими по очереди, а жизнь возможна только во влажные периоды. Жизнь, включая человечество, на протяжении этой борьбы возрождается бессчетное количество раз. Анаксимандр придерживался другого подхода. Он рассматривал различные элементы, которые отстаивали другие философы, как вторичные продукты некой великой сущности, которую он называл «бесконечное».
Эмпедокл (ок. 490–430 до н. э.) объединил представления нескольких более ранних мыслителей и создал теорию, которую продолжил разрабатывать и модифицировал Аристотель, и поэтому она оказывала очень серьезное влияние вплоть до рождения современной науки в XVII веке. Согласно Эмпедоклу, Вселенная состоит из четырех элементов – земли, огня, воздуха и воды, – которые соединяются и разделяются под влиянием двух вечных сил: любви и борьбы. Эти силы объединяют и раскалывают элементы в бесконечном цикле.
Наряду с теориями строения материального мира, досократики высказывали интересные и спорные представления о природе богов. Греческих богов всегда считали антропоморфными…
– Что?
– О, это когда ты наделяешь человеческими качествами объекты, которые не являются людьми.
– Кажется странным.
– Так и есть. Но, по-видимому, трудно этого избежать, когда мы говорим о богах. Итак, греки считали своих богов исполинскими сверхлюдьми, божественные силы которых сочетались с абсолютно человеческими слабостями, такими как похоть, зависть, гнев. Поэтому неудивительно, что досократики, которые старались обнаружить истину за внешними признаками, были недовольны богами, соблазнявшими девушек в образе лебедей или мучившими людей ради собственного развлечения, или такими, которых держали под каблуком ревнивые жены. Фалес представлял Вселенную наполненной божественным разумом или, согласно другой интерпретации, такой, где всем распоряжаются боги. И не будет ли ошибкой видеть жизнь только в животных и растениях? Разве не демонстрирует способность магнита притягивать железо, что внутри него существует живая сила, душа? Ксенофан утверждал, что есть только один бог, бестелесный. Он высмеивал стремление людей создавать богов по собственному подобию. Именно Ксенофан сказал, что если бы коровы, лошади или львы имели руки и могли рисовать, то они бы
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
