и…
— И тебе нельзя идти по своим следам, ведь ты живая, — участливо подсказала Гвейн. — Закрой глаза. Я покажу.
Все нутро Лейлис сопротивлялось тому, чтобы закрыть глаза, стоя перед нежитью. Но она пересилила себя и послушалась. Ее лба коснулся холодный твердый палец. Вместо ногтя из плоти выглядывал кусочек кости.
Пошатнувшись, она осела в снег. Перед глазами замелькали тракты, все разом, словно безумный шевелящийся ледяной узор. Леди Эстергар снова вскрикнула, схватившись обеими руками за голову. Все тракты Севера на тысячи лиг вокруг, в прошлом, нынешнем и будущем!
— А, прости, — с язвительным раскаянием произнесла Гвейн. — Тебе нужен какой-то определенный тракт?
— Да, — выдохнула Лейлис, все еще часто моргая в попытках рассеять возникшую под ее веками картинку, — к замку моего мужа.
— Так бы и сказала, — Гвейн вытянула свободную руку, указывая направление. — Иди все время от ствола к стволу, пока не выйдешь на тракт. Не оглядывайся и не возвращайся. Тебе правда нечего делать здесь. Я позабочусь о малыше.
— Спасибо тебе, — Лейлис поблагодарила словами и полупоклоном. Потом развернулась и, торопясь, так как темнота все сгущалась, становясь почти непроглядной, направилась в указанном направлении, к тракту, замку и своему мужу.
Была уже глубокая ночь, когда леди Эстергар выбралась из леса на тракт и дошла по нему до сторожки смотрителя, где ее нашли в прошлый раз. Подходить сразу к воротам она не решилась, поскольку там всегда, в любой час и погоду стояли часовые, и Лейлис не была уверена, что они не получили приказ расстреливать горящими стрелами любую подозрительную фигуру, идущую ночью по тракту.
Она стучала долго, и говорила, и кричала, называя себя и требуя впустить ее, прежде чем смотритель отпер окованную железом дверь. Лейлис приказала ему взять фонарь и пойти позвать кого-нибудь со стены. Это заняло какое-то время. Потом в дверях хижины появился Асмунд, как ни странно — один. Лейлис была готова на шею ему броситься от радости, но удержалась. Сотник выглядел очень настороженным и держался напряженно.
— Миледи? — поприветствовал он неуверенно.
— Асмунд! Я вернулась, со мной все хорошо. Отведи меня скорее к моему мужу или приведи его сюда! — сходу выпалила она. На самом деле, она надеялась, что Рейвин придет к ней сразу, вместе с сотником.
Асмунд колебался, она это видела. И прекрасно понимала причины его беспокойства.
— Конечно, миледи. Я сообщу милорду о том, что вы нашлись. Только сначала… вы позволите мне дотронуться до вашей кожи? — проговорил он, необычайно смущаясь, даже в такой ситуации. — Или, если хотите, смотритель сделает это.
— Да, конечно… Нет, лучше ты. Но у меня… у меня очень замерзли руки, я боюсь, что…
— К вашей шее, если вы позволите, — тут у него вовсе сел голос.
Лейлис кивнула и начала стягивать с себя меховой воротник, расстегивать пуговицы верхнего платья и распутывать шерстяную косынку, чтобы обнажить горло. Асмунд протянул к ней левую руку, а правую держал вне поля ее зрения и — Лейлис не сомневалась — держал в ней оружие. Она закрыла глаза, вздернув подбородок. Но мужчина все колебался. Северянин, он физически не мог заставить себя прикоснуться к чужой женщине, к тому же благородной. Он отдернул руку, так и не дотронувшись до нее.
— Позову милорда, — коротко бросил он и выскочил из хижины.
Рейвин появился не так скоро, как можно было бы ожидать, бросься он навстречу жене, едва услышав новость. Что-то его задержало — сомнения, обдумывания, Розамунда или, может быть, кто-то из его людей. Но Лейлис была готова простить его и за это. Она и так доставила мужу слишком много проблем в последнее время.
Рейвин вошел один, молча. Очень медленно затворил за собой дверь, не спуская с жены напряженного взгляда. Лейлис сидела, замерев, и ждала, что он скажет.
— Назови свое имя, — очень тихо попросил он.
Лейлис так же медленно, удерживая себя от резких движений, встала с лавки, выпрямилась и произнесла, глядя в глаза мужу:
— Лейлис Эстергар, дочь Уолласа Хостбина из Долины. Моя сестра Розамунда и мой дядя, лорд Моррет, сейчас здесь, в нашем замке, и могут подтвердить, что я — это я. Если ты сам не уверен в этом.
Рейвин еще колебался, боялся поверить. Не потому, что чувствовал какую-то угрозу себе от нее, но потому что если бы женщина перед ним не была в самом деле Лейлис, а только притворялась ею — это было бы худшим, что он только мог представить. Хуже, чем если бы она никогда не возвращалась.
— Ты позволишь дотронуться до тебя? — спросил он.
— Конечно, раз ты мой муж.
Ее кожа была горячее, чем его пальцы, и чуть влажной от испарины. Сбоку на шее часто и упрямо билась тонкая жилка, свидетельствуя о токе крови и присутствии жизни в ее теле. Рейвин не убирал руку дольше, чем было необходимо, чтобы убедиться в этом. То ли потому, что хотел развеять все сомнения, то ли просто не хотел убирать… Его ладонь скользнула дальше по шее, за ухо, пальцы вплелись в волосы.
— Может, сначала вернемся в замок? — Лейлис хихикнула и зажмурилась, как от щекотки.
* * *
Столы и лавки сдвинули вплотную к стенам, чтобы освободить пространство в центре великого чертога, так же как это делалось в первый день осени, перед поветрием. В центре поставили кресло для Лейлис.
Рейвин был до такой степени в ярости, что Лейлис, Крианс и Асмунд втроем вынуждены были успокаивать его. Розамунда не помогала, только нагнетала ситуацию:
— Вы здесь лорд! Вы позволите этой челяди навредить вашей жене?
— Милорд, — вступал Асмунд, — люди напуганы и не без причины, такими вещами не пренебрегают…
— Рейвин, — вкрадчиво говорила Лейлис, привставая на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха, — твой дядя — тоже лорд. Ты ведь не собираешься уподобиться ему?
По лицу Эстергара пробежала судорога невыразимого отвращения, усилием воли он заставил себя выдохнуть носом и разжать побелевшие пальцы, сомкнутые на рукояти меча. Он отступил на шаг в сторону, пропуская Лейлис к креслу.
Та медленно приблизилась и села в него, положив руки на подлокотники. Она старалась держаться спокойно и невозмутимо — ради мужа, потому что видела, что он в том состоянии, что может сорваться и сделать нечто безрассудное. Но внутреннее содрогалась от страха и ожидания боли. Больше всего ей не хотелось, чтобы трогали правую, сломанную в запястье руку. Поэтому она начала поспешно и неловко расстегивать застежки на левом рукаве верхнего платья, давая этим указание лекарю. Рукав тонкой льняной сорочки никак не получалось закатать достаточно высоко, и Лейлис
