же те, кто вместе хотят быть навеки. Я… мне…
Подругу оттолкнула Ирина, ухватила незнакомца за ладонь и потянула.
— Зато я готова, — подмигнула она ему, обернулась и прошептала Манюне: — Трусиха!
А мужику словно всё равно было с кем прыгать, он тут же дёрнул за руку Иру и шагнул с ней к костру. Но путь им преградил Васька. Насупился. Руки в бока упёр. Подбородком вверх кивнул:
— Ты тут того самого. Не чуди. Я тут мужик и моих девчонок в обиду не дам. А ну, отпусти её! — ударил по руке незнакомца, в которой почти незаметно спряталась маленькая ладошка Ирки, и поиграл плечами, словно боксёр.
Незнакомец улыбнулся, сделал шаг от Иры и протянул руку Васе:
— Раз девчонкам не позволяешь, так сам со мной прыгни.
Ирка расхохоталась, а Васька побелел.
— Да ты… да ты… я ж тебе сейчас как заряжу в бубен!
***
Сплелись два мира и два времени. Трещал костёр, стучали спицы, скрипели ставни, сопели дети, а девушки поглядывали на незнакомца, так жаждущего оказаться в пламени.
Оказавшись без напарника по прыжкам через огонь, он расхаживал, бормотал что-то, посвистывал, словно звал кого-то. Причём из костра.
— Странный он, может, из психушки сбежал? — расплетала и заплетала обратно косу Манюня, устроившись поодаль, возле дерева.
— Да ну тебя. Может, он ролевик. Там где-то реконструкция идёт, а он первый раз в нашем лесу, заплутал, — присела рядом с ней подруга.
— Ну, Ирка, ты, конечно…
— Что?
— Злыдня, — Манюня закинула косу за спину, встала, стряхнула пыль, травинки.
— Я, может, и злыдня, а ты дурында, — ухватила Ирка подругу за подол. — Неужто и правда прыгнешь с чужаком через костёр? А Васька как же?
Манюня посмотрела на друга, влюблённого в неё с детского сада. Но сердцу-то не прикажешь, не видела она в нём возлюбленного.
— Хорошо, я готова, — подошла она к незнакомцу. — Я прыгну с вами, только…
Он склонил голову.
— Вы хоть имя-то скажите, а то… костёр же в эту ночь необычный, судьбы, говорят, сплетает.
— И ты веришь в это? — он взял её ладонь в свою и посмотрел в небесно-голубые глаза.
Она сглотнула комок, взгляд не отвела и прошептала, перебивая еле слышную чечётку зубов:
— Прыгай выше, держи крепче, думай дальше, знай, кто краше.
Васька дёрнулся было остановить милую сердцу, но откуда взялась коряга? Уронила парня к ногам Ирки, а та смотрела на Манюню и удивлялась:
— Откуда она слова такие знает?
Костёр затрещал, искры взметнулись, туманом заволокло поляну, где отдыхали ребята. Васька закашлялся, Ирка тёрла глаза. Пламя разгоралось, поднималось всё выше и выше.
— Чёрт, где вода? Надо тушить, — буркнул Васька. — Манюнь, ты там как?
Ирка побежала за костёр, отгораживаясь рукавом от обжигающего пламени, и вскрикнула.
— Что? Что там? — бросил всё и побежал туда же Васька. — Что с Маней?
Ирка и Васька замерли. На земле, скрючившись, лежала Маня, одежда исчезла, на коже виден пепел, видимо, одежда сгорела, и судя по всему, мгновенно, так как следов ожогов не наблюдалась. А из волос выглядывала…
— Это что, ящерица? — взвизгнула снова Ирка и спряталась за спиной Васьки.
Ирка смотрела на Манюню, на ящерку. А Васька оглядывался по сторонам.
— Ну и куда мужик-то ваш делся? А?
Манюня хлопала ресницами, ничего не понимая, Васька скинул рубаху, прикрыл подругу, скинул ящерицу и не заметил, как та побежала, ловко огибая костёр. и забралась на плечо к Ире, коснулась мочки уха, словно что-то прошептала.
— Ой, ребят. Вы простите меня. Загостилась я, мне пора.
— Куда? — в унисон спросили друзья.
Но Ира не слышала их, хвост тёмный распустила и протянула руку к костру, пламя взметнулось, искрами мужскую руку прорисовало. И… Жар поднялся такой, что Васька с Манюней зажмурились, а когда открыли глаза, на месте костра увидели только ящерку.
— Меня ждут. А вы будьте счастливы! Ваш мир прекрасен, но мой сердцу ближе.
***
Мали и Дин проснулись. Наверное, стук ставни их разбудил или… храп бабули? Она голову опустила, а руки не выпускали спиц.
— Давай подшутим? — предложил брат.
Тихонько высвободился из одеяла, спустился на пол, взял клубок и, распуская нить, принялся наматывать её вокруг стула, по комнате разбрасывал, на картины закидывал. А сестра наблюдала за подрагивающими ресницами бабушки и видела, как губы той зашевелились:
— Сплетай крепко, сцепляй надолго, где бы вы ни были, найдёте друг друга, узнаете, вызволите из беды, если только…
— Апчхи, — Дин выронил клубок, тот укатился под кровать.
— Ах ты, негодник! — бабушка встала с кресла и упала, запутавшись в нитях.
— Нэнэ! — закричала Мали. — Нэнэ, с тобой всё в порядке?
— Открой дверь, — прошептала старуха.
— Зачем?
— Открой, говорю я тебе…
Дети побежали наперегонки и завизжали, запустив в дом стужу и тех, кого так долго ждали.
— Ура! Ура! Мама с папой вернулись!
Старушка перекрестила воссоединившуюся семью, сложила тихонечко клубки со спицами, накинула шубу, укуталась шалью и, не попрощавшись, в ночь вышла. Здесь ей больше делать нечего, её ждут другие селения и детвора, жаждущая услышать легенды и вместе с героями их отправиться в приключения.
Страница автора в ВК
https://vk.com/tvorchectvo_zhannadi
Время выбирать
Настя Жолудь
— Выходи! Выходи! — в голове Юли звучал голос матери.
Юля сидела на полу в темноте, прислонившись к крепкой двери спиной. Тишина вокруг пугала, так не бывает в деревне. Должны быть звуки: хоть звон цепи собаки, скрип ставен, шорох ветра, цвирканье жуков. Но тьма поглотила всё.
— Юлечка, солнышко, выходи! — звала мама. — Иди ко мне, я соскучилась.
Такой родной голос, но такой холодный и неживой. Юля обняла колени и опустила голову между ног, в складки приятного льняного платья, набрала в грудь воздуха и громко выдохнула. За дверью послышались крадущиеся шаги и тревожный шелест листьев.
— Красавица моя, иди ко мне! Будем с тобой вместе, — продолжал мамин голос ещё громче.
Год назад на Купалу мама пропала. Она искала цветок папоротника и не вернулась. Кто-то говорил, что она в болоте сгинула, кто-то — что русалки утопили. Тело не нашли, но Юля верила: мама жива.
— Юлечка, я нашла его. Забирай!
Девушка приподняла голову и обернулась на дверь. Через щёлку снизу бил яркий свет, как от сварочного аппарата. Юля быстро подошла к шкафу и достала свечу. Пламя немного осветило комнату, так что Юля взяла спички на задвижке печки. Шорк! Огня не получилось. Шорк! Снова мимо.
— Хи-хи, — раздался чужой тонкий смех за дверью. — Я иду к тебе, милая! — снова мамин голос.
— Ты не моя
