о том, что нам предстоит. Это ведь то, к чему я стремился. Мы собираемся уничтожить чистого бога! Столько времени я мечтал об этом, и вот — всё готово. Титаны, освобождённые из Тартара не проявляют особого беспокойства. Кажется, они настолько уверены в своих силах, что совсем не переживают о результате предстоящей битвы. А я… я чувствую какое-то разочарование. Дрожу от предвкушения, потею, как перед первой битвой, и при этом слегка разочарован и расстроен. Да что со мной?
Я отвлёкся от разговора, чтобы подумать. «Да ведь ты ревнуешь, дурак! — сообразил я. — Ты хотел лично уничтожить эту тварь. Своими руками вцепиться ему в горло, смотреть, как из его глаз будет уходить жизнь. И теперь у тебя появились… ну, вроде как, сильные союзники. Которым твоя помощь не очень-то и нужна. Конечно, ты чувствуешь разочарование оттого, что твоя цель, твоя мечта, к которой ты шёл столько времени оказывается чем-то незначительным и неважным!» Поняв, в чём дело, ужасно разозлился. На себя. Как-то это мелко и недостойно — переживать из-за такого. Да, мне хочется отмстить, но разве это важно, чьими руками совершится эта месть? Сейчас есть шанс очистить от чистого, — каламбур, однако, — этот мир. И я, вместо того, чтобы радоваться, переживаю, что не лично выдавлю из него жизнь? Идиот, одно слово!
— Бога может убить только другой бог, — тихонько сказала мне Кера. Для неё, ясное дело, мои переживания не были секретом. Богиня прекрасно чувствовала моё настроение и легко догадалась о причинах хандры. — Хотя ты мог бы сам стать богом, патрон. Ты очень силён. Ты хорошо развил свой дар, ты очень усилился после смерти Молоха. Сошествие в Тартар тоже не прошло даром. В былые времена, мои родственнички вводили таких героев на Олимп. Но для этого тебе нужно умереть. Ты готов к такому ради мести?
Самое страшное, на какую-то долю секунды, я действительно задумался о такой возможности. И тут же испугался. Я ведь не хочу быть богом. Не хочу бессмертия — для меня это страшно и мало отличается от какого-нибудь ада. Жить вечно? Упасите боги. Помнится, Гераклу не потребовалось много времени, чтобы искупаться в пяти реках после того, как он стал богом. Великому герою быстро наскучило бессмертие и могущество, и он предпочёл уйти. Боги — не живут. Боги существуют. И это существование очень отличается от жизни смертного человека. А я ведь ещё и не жил толком. Вся моя жизнь последнее время подчинена одной необходимости — уничтожить чистого бога и его последователей. Тоже своего рода не жизнь, а существование. Так готов ли я от этой жизни отказаться ради того, чтобы лично получить удовлетворение от своего врага?
— Нет, Кера. Я не хочу быть богом, — решительно помотал головой. — Очень хочется раздавить эту гадину лично, но я переживу.
Богиня только улыбнулась загадочно.
Город, которым так восхищались титаны, выглядел бледной тенью себя прежнего. До этого, сосредоточенный на своих эгоистических переживаниях, я не сильно обращал внимание на то, как изменился Рим. А изменения были значительные. Людей на улицах не было. Иногда нам встречались редкие прохожие, но они спешили скорее скрыться, перебегали от одной подворотне к другой, как будто вокруг свирепствует чума или вражеское нашествие. На нашу компанию даже внимания особого не обращали. Ладно титаны, они сейчас выглядят почти как люди, но стройные ряды необычных существ в доспехах в другое время, уверен, заставили бы людей высыпать на улицы, чтобы поглазеть на необычное явление. Даже в самые паршивые времена гордые столичные жители предпочитают делать вид, что ничего страшного не происходит, однако явление бога во плоти сломало даже их. Но просто пустые улицы — это только начало. Пройти нам нужно было несколько километров, и чем сильнее мы приближались к завалу, тем хуже становилось. Далеко впереди, там, куда мы так торопились, поднималось облако праха, подсвечиваемое изнутри белыми зарницами. Как будто серое грозовое облако опустилось на город, и теперь медленно расползалось по сторонам. Вместе с пылью по улицам распространялся страх. Он ощущался физически — как липкий, прохладный ветерок, забирающийся даже не под одежду — под кожу. Люди совсем перестали появляться. Многие занавешивали окна изнутри белыми простынями. Как будто это может спасти от ярости разбушевавшегося бога. Постепенно клубы серой пыли, покрывали и наши лица, и одежду. Видимость падала, дышать становилось тяжко. Все краски постепенно выцвели, да и звуки стали приглушёнными.
Такого количества пепла я ещё не видел. Возможно, это стало бы проблемой, не будь рядом целой кучи могучих богов. Когда количество праха стало доставлять серьёзные проблемы, Гиперион просто взмахнул рукой, и всю нашу компанию накрыл чуть светящийся золотым купол. Воздух он пропускал, а вот всякую дрянь — нет.
— Чистый может почувствовать, — посчитал своим долгом сказать я.
— Ничего, мы уже близко. Я его чую — скоро мы подойдём.
Действительно, уже через пару минут мы вышли на открытое пространство. Я даже не понял сначала, откуда здесь взялась эта площадь. Не должно её тут быть — тот выход, к которому мы шли находится в густой застройке. В следующую секунду дошло — это не площадь. Просто чистый бог позаботился о том, чтобы ничего не мешало ему разбирать завалы и распылил несколько домов. Вероятно, вместе с жителями — теперь уже не определишь. В центре открытого пространства было углубление, большая пещера, из которой вылетали новые клубы праха. Иногда они подсвечивались изнутри белым.
— Ну что, армия. Как действовать понимаете? — спокойно спросил Кеос.
— Так точно, командир, — кивнул старик и начал отдавать команды.
Он расставил вокруг провала в земле своих солдат, и остановился. Титаны направились к центру.
— Эй, а мы? — тихонько спросил я.
Кера, которая стояла рядом, сказала:
— Мы тоже будем здесь. Если он попытается сбежать. Вниз не пойдём. Ты же понимаешь, что против божественной силы не помогут даже бриллианты?
То есть я даже не увижу, как это будет происходить?! Я не удержался, выругался.
— Скажи, ученик, чего ты так злишься? — спросил меня Рубио с другой стороны. — Ты хотел уничтожить чистого бога — он будет уничтожен. Или что, шило в заднице жить не даёт? Так сильно стать героем хочется, да?
Я удивлённо покосился на старика. Он говорил со мной совсем как тогда, когда был жив.
— Что ты на меня косишься? Я что, похож на красивую бабу, чтобы со мной глазками перестреливаться?
— Ты что, всё вспомнил?
— Нет, конечно. С чего бы я вспомнил ту жизнь, которая осталась в прошлом? Но, если тебе интересно узнать, я подумал, и решил, что мне приятно. Ну, что у меня был такой ученик,
