Неудержимый азарт гнал меня по тёмному саду вперёд, вот только дворец и сад вскоре растворились в подступающей ночи. Теперь я бегу по лесу, зачарованному лесу! Куда бы я ни шла - деревья озаряются мистическими светлячками. Но и без них глаза мои с лёгкостью улавливают во тьме чужие движения - хлопание крыльев совы, шелест змеиных тел, копошение лягушек.
Я торопилась и, одновременно, наслаждалась прогулкой. Пританцовывала, гладила цветы и деревья. Босыми ногами перебегала ручейки. Звала болотных гадов присоединиться ко мне в этот час, под контуром Кровавого Затмения.
Шабаш близился. Я чувствовала это всем нутром. Всё яснее пели лютни и флейты. Всё ярче пылали костры, зазывающие нечисть.
Наконец-то, я подошла к пещере. В ней и вправду было темно, хоть глаз выколи. Но я не чувствовала и капли страха. Потому как, лишь пройдя её. Я увидела огромное освещенное поле Шабаша.
Ведьмы, сатиры, водяные, болотницы, странные черти с горящими глазами и даже мавки
— все собрались здесь. Нас обступал лес, на поле горели костры, а также находились пугающие капища.
Бескрайнее чёрное небо казалось таким близким и алый контур затмения горел прямо посередине. Он и вправду напоминал глаз.
Чем дольше я смотрела - тем больше энергии получала. Однако же.
— Нинель! - на меня прыгнула увесистая жаба. - И ты здесь, подружка!
Я едва узнала старую подругу Пипу, но была очень рада с ней встретиться.
— Как же я могла пропустить такое, - слабо улыбнулась, - а где твоя колония?
— Я их привела, - хихикнула Пипа и махнула лапкой, - они там, где озеро. Мно-ого лягушек и жаб! Но я лучше побуду с тобой.
Я погладила её по выступающей короне и спросила:
— А Ферция тоже здесь?
— Ведьма-то? Конечно! Как без неё. И Полуша тоже, - кивнула Пипа.
Сегодня мне не хотелось ни о чём задумываться и потому, я беспечно пустилась в пляс с Пипой и болотницами. Смотреть на их утиные лапки слишком забавно, они будто танцуют вприсядку! Впрочем, к нашей компании вскоре присоединились кикиморы и другие ведьмы...
В моих волосах быстро оказался венок из водяных лилий. Я пела и плясала вместе со всеми, не испытывая никакой неловкости.
Нечисти становилось всё больше. Когда на часах пробило полночь, поле задрожало, но это не остановило всеобщего буйства. Существа закружились в бешеном хороводе вокруг самого большого костра и я на миг потеряла чувство реальности.
Рога, копыта, хвосты. Самые странные виды и формы. И я также скачу в этом безумном хороводе, присоединяясь к всеобщему веселью.
Кровавое Затмение накрыло нас пеленой сверкающей энергии. Все видели, как по небу летит гигантский змей. Словно скользящий по бездонной бездне, он закружился в рубиновом контуре луны и тот начал истекать кровью. Змей вихрем спускался на наше поле и все приветствовали его громогласным рёвом:
— Восславим Хранителя!
— Великий Хранитель Юга!
— ... Повелитель Песков.
— Режущий ветер.
Столп искр из костра подхватили порывы сильного ветра. Яркие вспышки улетели на небо, рассыпавшись чем -то, более похожим на фейерверки.
Таким был Шабаш Кровавого Затмения. И он только начинался.
После буйной пляски ноги мои подкосились сами собой и я упала в густую траву. Рядом квакала довольная Пипа:
— Ух, хорошо пошло!
Но на этом веселье не кончалось. К нам сразу же подвалил какой-то странный чёртик с рыжей козлиной бородкой и притащил деревянные кружки с пойлом.
— Самогон болотный, дамы, - игриво расхохотался он, после чего ушёл другим предлагать выпивку.
Я задумчиво покрутила кружку в руках, невольно двигая головой в такт мелодичной музыки.
— Чокнемся? - Пипа также взялась за самогон морщинистыми лапками.
— За наше болото! - гордо провозгласила я.
— До дна, - кивнула Пипа.
Хмельное пойло сразу же ударило в голову, да так резко, что я аж закашлялась. И вкус такой странный... Травянистый, терпкий, но довольно приятный (на языке горчит полынью).
Мы с Пипой выпивали какое-то время, пока рядом не обосновались водяные. Шабаш -мирное время, но я -то помню наш «конфликт», гхм... Предпочла убраться от греха подальше. Моя жабья подруга отправилась играть в кости с русалками (что за азартная женщина), а я, внезапно, увидела Полушу, одиноко сидящую на берегу озера.
«Красивая она...» - подумалось невольно. Неудивительно, что принц Г илберт проникся к ней «искренними» чувствами.
— О. - девушка вдруг подняла взгляд и, заприметив меня, расслабилась. - Привет? Присаживайся.
Я не стала отказываться и также примостилась у водицы, свесив босые ноги.
— Как поживаешь в человеческом мире? - мирно осведомилась Полуша, словно оператор службы поддержки, который хотел получить отзыв о товаре.
— Нормально поживаю, - ответила с лёгкой опаской, - на геморрой не жалуюсь. А ты. Стала ученицей ведьмы?
— Ага, - Полуша беспечно кивнула, - меня всегда к тайным знаниям влекло. Наконец -то, нашла своё место в жизни.
— А ты. - я слегка запнулась.
— Дай угадаю: сразу ли я поняла, что ты не человек? - хмыкнула Полуша, а затем ответила. - Почти сразу. Ты странно себя вела, знаешь ли. Мои подозрения потом госпожа ведьма подтвердила.
— Ясно, - буркнула я, - так, а что насчёт столицы и принца? Не объяснишь: как ты там оказалась?
Меня не покидало довольно-таки обидное ощущение подставы от Полуши! Свежим воздухом она в деревне подышать хочет, да замуж выйти. Ага, как же.
Девушка скорчила гримасу в ответ на мой вопрос. Она молчала секунд десять, прежде чем заговорить:
— В этом нет секрета, хоть я и не люблю о подобном рассказывать. Всё довольно просто: меня отправили в город на заработки, также, как и других. Но. Ты уже знаешь, как тяжело приходится красивым девкам.
Заниженной самооценкой ты точно не страдаешь.
— Вот и мне «свезло» ни на шутку, - недовольно хмыкнула Полуша, - взяли меня дочку одной семьи нянчить, да только хозяин посчитал, что я и грелкой постельной должна быть.
Я подозревала нечто подобное, но всё равно посочувствовала ей.
— В городе тогда останавливался один известный художник. Он меня приметил за внешность, а я попросилась поехать с ним в столицу. От хозяина сбежала, но привольно жила недолго... - Полуша поморщилась. - В столице портрет мой (руки того художника) увидел принц, да и воспылал «чувствами». Сама знаешь, какими.
— Оу. Сочувствую, - вздохнула я, поминая Гилберта, этого засранца.
— Тогда я едва унесла ноги, - мрачно призналась Полуша, - повезло мне ещё: помогли люди добрые. Смогла в деревню вернуться и, с тех пор - ни ногой оттуда. Выходить замуж я тоже не желаю - воротит от мужиков. Да только кто ж из деревенских примет подобное? Это ж всё «непра -авильно».
