Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Мое тогдашнее легкомыслие вполне объяснимо: у меня-то этой самой волшебной силы было хоть отбавляй, досталась она мне, можно сказать, даром — я даже захотеть не потрудился. Поставить себя на место людей, которые хотят стать могущественными колдунами, а у них это не получается, я не мог, да и не слишком хотел. Могущество — скорее способ здорово усложнить жизнь, чем удовольствие, так мне в ту пору казалось.
Какое-то время спустя Король и Магистр Моти тоже покинули поле интеллектуальной битвы. Расстелили свои спальные мешки неподалеку от меня, некоторое время спорили насчет оставшейся в хижине Лаюки. Гуриг утверждал, что к утру она обратит профессора Тимботи в свою веру и безотлагательно примется обучать его воинским искусствам; Моти ставил сотню корон, что на рассвете наш Отшельник придет просить ее руки. Я пожал плечами: охота же двум взрослым людям глупости говорить?! — и уснул с легким сердцем.
Оба, и Король, и Моти, к слову сказать, ошиблись в своих прогнозах. Поутру профессор не выказывал ни малейшего намерения жениться на Лаюки; тяги к изучению боевых искусств он тоже не проявлял. Но настроение его явно исправилось. Он больше ни слова не сказал о тайнах древних Отшельников, зато сварил нам большой кувшин камры, насвистывая под нос какую-то неизвестную мне, но чертовски прилипчивую мелодию, потом отправился в погреб и вынес оттуда мешок съестных припасов. Вручил нам, ухмыляясь: «А то вы вчера что-то мало награбили», возражения слушать не стал. От нашего предложения задержаться и помочь ему починить ворота снисходительно отмахнулся: «Все равно ведь не умеете!» Проводил нас до тропинки, отвесил почти шутовской поклон (Король, впрочем, объяснил потом, что такие манеры были в моде в самом начале Эпохи Кодекса) и долго еще стоял, скрестив руки на груди, глядел нам вслед, думал о чем-то.
— Что ты с ним сделала? — Гуриг с любопытством уставился на свою телохранительницу. — Человека просто не узнать!
— А вы попробуйте угадать, — зевнула Лаюки. — Сэр Моти, все, что крутится у тебя на языке, можешь приберечь до следующего раза. Мы даже не поцеловались, хотя как раз это, возможно, совершенно напрасно. Но — чего не было, того не было.
— Гляди-ка, — ухмыльнулся тот. — «Не поцеловались», можно подумать! С каких пор ты у нас такая скромница?
— С некоторых. Прикуси язык, дружочек. Думать надо иногда головой, а не…
А я вдруг понял, что дело во мне. Лаюки не то чтобы всерьез меня стеснялась, но вела себя куда более сдержанно, чем, вероятно, привыкла, и от друзей своих требовала того же. Все-таки я не был ее другом детства, а значит, как ни крути, оставался чужим. И навсегда останусь таковым, даже если этот наш поход затянется на целую дюжину лет. И не только для нее, пожалуй. Для всей троицы. Есть люди, для которых все самое важное и значительное происходит в детстве; такие близких друзей, повзрослев, уже не заводят, только приятелей, коих, впрочем, может быть великое множество. Для меня-то прошлое почти не имеет ценности, может быть, именно поэтому я так легко схожусь с людьми? Распознаю «своих» по сиянию глаз, по невзначай сказанному слову, даже жесту — и плевать я хотел, как давно мы знакомы. Получаса иногда за глаза достаточно. Но было бы странно думать, что все человечество похоже на меня. Напротив, я в этом смысле редкая птица, таких придурков еще поискать…
— Не хочу я гадать, — ворчал тем временем Король. — Все равно ничего путного не придумаю. Но по тому, как он держался, похоже, что ты подсказала ему способ достичь результата всего за десять лет. Или даже за год.
— Нет, — покачала головой Лаюки. — Зато я подсказала ему способ достичь результата хоть когда-нибудь. Объяснила, в чем были его основные ошибки, заодно дала понять, что, если бы мы не свалились ему на голову, все могло завершиться куда более трагически — между прочим, это чистая правда. Когда подлинное действие подменяют имитацией… Ох, добром такое обычно не кончается!
— То есть ты указала ему на ошибки в древней практике и научила, как их исправить? — изумился Магистр Моти. — Но ты же ничего не знаешь об Отшельниках. Ты вчера впервые о них услышала — от меня же!
— Ну да, — спокойно согласилась Лаюки. — И что с того? Зато я немало знаю о концентрации. Возможно, побольше, чем знали эти ваши древние Отшельники. Судя по тому, что они выкалывали себе один глаз, чтобы не отвлекаться, это были те еще «мастера»… Впрочем, возможно, это была такая ритуальная жертва? Тогда другое дело… Словом, я — именно тот советчик, который был нужен профессору Тимботи, и он это понял и оценил. Ну сами посудите: что толку в одиночестве, если оно — только снаружи? Должно быть внутри.
— Ага. Значит, я стал на сто корон богаче, — удовлетворенно резюмировал Король.
Магистр Моти заметно помрачнел.
Лаюки еще довольно долго пересказывала свою беседу с профессором-отшельником. Я слушал вполуха, поскольку не слишком интересовался техникой достижения внутреннего одиночества. Дурак был. Сейчас я бы, пожалуй, много дал, чтобы еще раз послушать ту ее лекцию — так то сейчас…
За разговорами время пролетело незаметно, да и шагать на сытый желудок было куда легче и приятней, чем после порции жидкого супа. Мы даже не сразу поняли, что сгустились сумерки: сперва решили было, что это гроза собирается, и только когда совсем стемнело, сообразили, что наступила ночь. Почва под ногами тем временем стала влажной и вязкой, а воздух наполнился упоительным ароматом сырости.
— Профессор говорил, что где-то здесь начинаются болота, — вспомнил Магистр Моти. — Надо останавливаться. Я пока не готов в темноте по болотам скакать, а вы?
Мы переглянулись и принялись снимать рюкзаки. Остановились, разбили лагерь, развели костер. Пластиковый тент, пару раз спасавший нас от дождя, теперь постелили на землю, чтобы спальные мешки не промокли. Приготовили отличный ужин, наелись до отвала, как уличные котята, внезапно проникшие на колбасную фабрику, болтали и смеялись всякому пустяку. В разгар веселья Гуриг осторожно намекнул, что предчувствует скорый конец пути, и эта новость нас буквально окрылила. Чего греха таить: все мы уже изрядно устали таскаться по лесам Муримаха и не могли дождаться дня, когда можно будет вернуться домой, в Ехо. Принять ванну, сварить камру на собственной кухне, прогуляться по городу и свернуть в какой-нибудь уютный трактир — именно так мы и представляли себе счастье. По крайней мере, я — так точно. Поэтому после такой новости мы только что обнимать не кинулись своего Короля — все же как-никак монарх, неудобно, — но глядели с неподдельным обожанием и чуть было не погубили его бесконечными добавками, от которых наше оголодавшее Величество был не в силах отказаться.
Я не зря так подробно расписываю, какой у нас был отличный день и каким замечательным вечером он завершился. Потому что на фоне этой идиллии мое утреннее пробуждение выглядело особенно странно.
Сказать, что я проснулся в плохом настроении, — значит вообще ничего не сказать. Вообще-то по утрам я довольно часто бываю в скверном расположении духа, особенно если не дать мне выспаться (а выспаться мне в ту пору не давали почти никогда, и в этом смысле радикальная смена места жительства, профессии и самой судьбы оказалась совершенно бесполезна). Но никогда прежде мне не доводилось просыпаться от злости. То есть я сперва рассердился, а уже потом проснулся, содрогаясь от гнева и даже омерзения.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
