ему и потребовала встречи. И была шокирована, когда он так быстро ответил.
Я вытянула из-под себя ноги и опустила на землю, чтобы сесть прямо и чувствовать под собой опору. Мне потребуется много сил, чтобы закончить этот разговор.
Джейс провел ладонью по загорелому лицу, а потом опустил руку рядом со второй, лежавшей между ног. На одной руке у него был бандаж, и мне нисколько не жалко.
— Зачем ты звонила, Эл?
— Честно? — выдохнула я. — Чтобы моя мама отстала от меня. Но теперь, придя сюда, думаю: ради того, чтобы все прояснить.
— Твой парень выбил из меня все дерьмо. Что еще тебе нужно прояснить?
— Да, и его абсолютно никто не провоцировал.
Джейс усмехнулся.
— Плевать, — он качнул головой. — Мне следовало догадаться, что ты в первых рядах побежишь поддерживать убийцу.
По телу прошла дрожь.
— Ты хоть представляешь, через что ему пришлось пройти?
Джейс смотрел куда-то вперед, решив меня игнорировать. Я развернулась и впилась в него взглядом.
— Черт возьми, смотри на меня, Джейс.
Мой ледяной тон, вероятно, сказал ему, что я не шучу, потому что Джейс тут же посмотрел на меня.
— Ты понимаешь? Хоть представляешь, что с ним случилось? Его отец, мужчина, подаривший ему жизнь, который должен был защищать его и во всем быть опорой, буквально выжал последний вздох у его матери. Карсен вынужден был слушать это из соседней комнаты и ничем не мог помочь.
Повисла тишина.
— Можешь представить себе на их месте Дину и Барри? Что если бы твой отец совершил такое?
Джейс вздрогнул, когда я назвала имена его родителей. Мне, наконец, удалось до него достучаться.
— А потом пресса выставила бы тебя в самом резком свете. И плюсом ко всей терзающей тебя боли после смерти матери и осознания, что твой отец — гребаный убийца, ты подвергаешься остракизму. Над тобой насмехаются и перешептываются за спиной. Вся твоя жизнь превращается в цирк, а тебе не у кого искать поддержки. Ты хоть понимаешь, каково это?
Джейс по-прежнему молчал.
Я склонилась ближе, мой нос практически касался его.
— Карсен не убивал свою мать, он хороший человек и не заслуживает всего того дерьма, которое ты на него вывалил, хотя даже не знаешь его.
Джейс пристально смотрел мне в глаза, и на мгновение мне показалось, что он давным-давно перестал слушать. Но затем Джейс кивнул и отвернулся.
— Я тебе верю.
Я рассмеялась, но даже без намека на веселость.
— Мне не нужна твоя вера. Я хочу, чтобы ты понял. И знал, что твои слова причинили ему боль. Ты заставил его страдать, и меня тоже.
— Прости, Эл. Просто… — он пнул ногой асфальт и раздраженно выдохнул. — Я скучал по нам.
— И ты решил, что вернуть меня можно грубостью по отношению к незнакомому тебе человеку и мне? Действительно думал, что это поможет?
— Я… Черт. Нет.
Я видела, как в нем закипал гнев, и это было так не похоже на моего друга, что смотреть на Джейса было трудно.
— Тогда в чем дело? Ты превратился… — я взмахнула рукой, — ну, в какого-то засранца.
Он опустил голову на руку и потер глаза. Джейс сидел так несколько секунд, прежде чем я осознала, что его плечи дрожали.
Он плакал.
Что за…
Какая-то часть меня хотела протянуть руку и утешить его, ведь Джейс был моим лучшим другом. Он — родной мне человек, но, казалось, это было так давно, что я ни на миг не могла притвориться, будто у нас все в порядке.
Глаза Джейса были красными, когда он поднял голову и прокашлялся.
— Я вляпался, — прошептал Джейс. — Я… Я позволил кое-каким людям захватить мой разум и потерялся.
— Тем ребятам, с которыми ты тусовался?
— Да, — кивнул Джейс. — Они неплохие, знаешь. На самом деле, даже крутые. Всегда помогают благотворительным организациям и спонсируют мероприятия, но еще по-настоящему обожают вечеринки. И они, можно сказать, втащили меня в кроличью нору.
Я прищурилась.
— Хочешь сказать, что ведешь себя в последнее время, как придурок, из-за развлечений?
— И это потопило меня в колледже, — он глянул на меня, а потом снова перевел взгляд на улицу. — Я провалил не один предмет. Все остальные оценки тоже в полной заднице, — Джейс снова бросил на меня быстрый взгляд. — Я уже двое суток не сплю.
— Что? Почему?
Он мрачно улыбнулся.
— Тебе лучше не знать. Иначе больше никогда не посмотришь на меня, как прежде.
— Джейс…
— Кокс, Эл. Я подсел на кокс, — он прикрыл глаза и поднял голову к небу, улыбка расползлась по его губам. — И это просто потрясающе.
— Из-за этого ты стал мудаком.
— Да, это так, — Джейс уже тихо посмеивался.
Я откинулась на спинку скамейки, внутри начало расползаться волнение. Я бы никогда и за миллион лет не подумала, что Джейс смог бы связаться с наркотиками. Не то, чтобы я его осуждала… просто это оказалось неожиданным.
Впрочем, наверное, никто никогда не планирует становиться наркоманом.
А он правда стал им. Я видела это по тому, как Джейс об этом говорил. По тому, как светилось его лицо, когда упоминал о своих чувствах. Джейс любил кокаин, и тот отвечал ему взаимностью.
— И что ты собираешься делать? — спросила я.
— О чем ты?
— Джейс, ты не можешь продолжать этот путь. Это… ты просто не можешь.
— И ты хочешь, чтобы я остановился? Зачем? Ради тебя?
— Нет, идиот. Ради себя.
— Но зачем? Почему я должен прекращать то, из-за чего мне так хорошо?
Я на такое бы не купилась.
— Правда?
Он лучезарно мне улыбнулся, но довольно скоро улыбка пропала, а глаза потускнели. Джейс сжал губы в жесткую линию.
Он смотрел на меня так долго, что захотелось разрыдаться. Я увидела ответ еще до того, как Джейс его озвучил.
— Нет.
— Так я и думала.
— Держу пари, ты чертовски гордишься собой, вновь оказавшись правой, а, Эл? Могучий Джейс пал от руки «благодати», а наша одиночка Эллиот больше не лузер. Им теперь стал я. Классное чувство, верно?
Я стиснула зубы, пытаясь побороть гнев, поднимавшийся внутри.
— Можешь мне кое-что сказать, Джейс? Со стопроцентной честностью?
— Валяй, — небрежно кинул он.
— Когда наша дружба стала чем-то таким, что легко выбросить? Когда ты начал думать, что вполне можешь говорить со мной, как с куском дерьма?
— А когда ты успела стать такой соплячкой?
— Серьезно? — я отрывисто рассмеялась.
— Эти вечные «когда освобожусь» и «после колледжа». Мне они чертовски надоели.
Что-то щелкнуло у меня в голове.
В начале года я начала чувствовать какой-то застой. Будто на плечи легла странная тяжесть, и я
