Книга На днях землетрясение в Лигоне - Кир Булычев

Князь выслушал меня, не вылезая из машины.

– Что же делать? – спросил я его.

– Это входит в план моей кампании, – ответил князь, всем видом изображая хладнокровие. – Экономит нам силы…

– Как?

– Теперь я могу уделить внимание более насущным проблемам.

Он изображал генерала. Человеку пятый десяток, а он играет в солдатиков. Благо это позволил бы себе кто-то, не имеющий живых солдатиков в своем распоряжении. В тот момент я впервые усомнился во всемогуществе и мудрости князя Урао.

Князь приподнял руку, и шофер рванул машину вперед. Я не мог рассчитывать на помощь. И я побрел в город.

Вокруг творилось нечто невообразимое. В какой-то момент мне показалось, что землетрясение уже произошло. Под закатным солнцем сверкали кастрюли и тазы, громоздились матрасы и циновки, одеяла, шторы, кресла, диваны, шкафы… Среди гор имущества увлеченно резвились дети, для которых это было веселым приключением. Я возблагодарил бога за то, что землетрясение грозит Танги, а не Лигону, ибо в том случае я был бы подавлен зрелищем моих детей, вынужденных покинуть родной дом. Если в Танги был сейчас человек, торопящий землетрясение, этим человеком был я. Люди уйдут отсюда, человеческих жертв не будет. Но моя фабрика должна погибнуть, иначе я разорен.

Наступил короткий мягкий вечер. Я поспешил к спичечной фабрике. Как там дела?

Я ожидал увидеть фабрику тихой, покинутой всеми, ибо сейчас все заняты собственным спасением. Мое удивление было безгранично, когда я, подходя, понял, что фабрика полна народа, что там горит свет, слышны громкие звуки и крики. Может, какие-то злоумышленники, пользуясь беспорядком и анархией в городе, пытаются нажиться на моем добре? Я почти побежал, спеша выяснить, в чем дело.

Никто не охранял ворота. В сумраке по двору носились люди, во всех окнах горел свет, из распахнутых ворот цеха кучка людей, схожая с муравьями, выволакивала нечто большое и блестящее.

Так как я был один, без охраны, то, стараясь оставаться незамеченным, подошел поближе. Похитители были одеты плохо и производили впечатление рабочих. Станок, который они пытались выволочь наружу, был очень тяжел и громоздок, один из тросов порвался, и те, кто тянул за него, упали на землю.

Кто-то тронул меня за плечо. Я узнал управляющего.

– Какое счастье, что вы пришли, господин хозяин, – сказал он. – Никто не знал, где вы. Нам нужен еще один грузовик, вы близки с господином майором и сможете это сделать.

– Грузовик? – спросил я, осознавая, что мой управляющий замешан в этом акте вандализма.

– Конечно, мы вытаскиваем крупные станки из главного корпуса, а распиловочный корпус решили разобрать. Видите?

Подняв голову, я, к своему ужасу, убедился, что несколько человек, взобравшись на крышу соседнего помещения, разбирают крышу.

– О! – вырвался у меня вопль сожаления.

– Не правда ли, великолепная идея? – спросил идиот управляющий. – Этим мы гарантируем пилораму от пожара или повреждения упавшими балками… Моя идея.

Он ожидал, что я поглажу его по головке за этот разбой.

– Что все это значит? – воскликнул я, перекрывая общий гам. – Кто позволил губить мою фабрику?

Полагаю, что в тот момент я был страшен. Я редко позволяю себе впасть в гнев, но не советую сталкиваться со мной в эти минуты, как нельзя сталкиваться в джунглях с бешеным слоном.

При звуках моего голоса наступила тишина. Люди бросали работу и подходили поближе, чтобы послушать, что происходит.

– Разве вы не знаете, господин, – спросил меня кабан управляющий, – что завтра днем у нас в Танги землетрясение?

Он сказал это так, словно в Танги раз в месяц бывало землетрясение и по этому поводу устраивались подобные развлечения.

– Кто вам сказал, что будет землетрясение?

– Но это везде написано. Уже вывозят из города людей.

– Людей, – повторил я. – Людей. При чем здесь моя фабрика? Пускай все люди спешат домой, чтобы позаботиться о своих близких.

Я в самом деле был возмущен небрежением к нуждам тружеников. Сделав над собой усилие, я закончил спокойным голосом:

– Благодарю всех, кто не пожалел времени, чтобы помочь своему хозяину, и я не забуду ваших стараний. Можете идти по домам.

Никто не двинулся с места.

– В чем дело? – спросил я управляющего.

Из толпы выдвинулся человек в набедренной повязке. В руке у него был разводной ключ.

– Не беспокойтесь, хозяин, – сказал он. – Тем, кто спасает оборудование, с самого утра будут поданы грузовики. Детишек уже отправили, а добра у нас не много.

– Нам обещали дома построить! – крикнул кто-то из толпы. – Новые дома!

– Сам майор сказал!

– Вас обманули, – сказал я так, чтобы все слышали. – Все это обман, чтобы нас разорить и погубить. Военные хотят поселить сюда людей из Лигона. У них тесно, они хотят захватить наши горы.

– А ты сам, хозяин, разве не из Лигона? – крикнул кто-то, и в толпе захихикали. Но я не сдавался.

– Вас выселят из Танги, а обратно не пустят. Вот и передохнете с голоду.

– А зачем тогда фабрику разбирать? – спросил управляющий.

– Вы его не слушайте, – сказал, обернувшись к остальным, человек с разводным ключом. – Мы его не знаем. А если послушаемся, то завтра тряханет – и нет фабрики. И все мы без работы.

– Я ваш хозяин, это моя собственность. Я призываю разойтись. Тех, кто не подчинится, увольняю.

Толпа растерянно молчала. Чаша весов колебалась. Но опять вмешался мой основной оппонент:

– Хозяин боится, что его фабрику национализируют. Мне так в комендатуре говорили, когда там профсоюзы собирались.

– Профсоюзы запрещены! – крикнул я.

– Им лучше, чтобы все погибло – только бы не досталось правительству. А нам что на хозяина работать, что на правительство – пусть платят. Правительство, может, будет больше платить.

Толпа зашумела одобрительно, и я понял, что мое дело проиграно. За этим скрывалась коварная рука майора Тильви.

– Господин хозяин, – шептал мне на ухо управляющий. – Лучше уйдите отсюда. Люди злые, они могут вас обидеть. Они боятся остаться без работы и вам не верят. Уйдите.

К сожалению, решение, к которому пришли эти люди, оказалось совершенно неприемлемым для меня. Какая-то горячая голова предложила послать одного из них в комендатуру, узнать, как там дела, заглянуть по домам. А меня, пока суть да дело, запереть на складе.