До палаты Корозова она шла долго, как будто целую вечность. И за эту вечность успокоилась. А что она, собственно, заволновалась, это не ее проблема, пусть Вольдемар волнуется, это он наследил и не подтер за собой.
К палате Глеба подошла спокойным шагом. Возле двери также стояла охрана, но уже три человека.
Воброва показала пакет с фруктами:
— Я проведать Глеба.
Охранники окинули ее с ног до головы цепкими взглядами. Тот, что стоял прямо перед нею, спросил:
— Что в пакете?
— С чем, обычно, к больным ходят? — она протянула им пакет. — Фрукты, да так по мелочи сладости разные. Посмотрите.
Охранник взял пакет и серьезно спросил:
— Оружие при себе есть?
— Только женское оружие, — пошутила Воброва. — Оно всегда при мне.
Но охранники не поняли шутку или не захотели ее принять. После этих слов стремительно и неожиданно для нее, прижали к стене и бесцеремонно обшарили руками с ног до головы. Когда закончили, она неспешно одернула халат, кофту и юбку, с сарказмом проговорила:
— Ну как, понравилась?
— Чего дуру гонишь? Впредь не ври! — равнодушно отозвался охранник.
— Я же не знала, что вы шуток не понимаете, — усмешливо посмотрела ему в глаза Воброва — Женское оружие, это женская слабость, беззащитность и умение очаровывать сильный пол.
— Нашла место для шуток, — поморщился охранник. — Что-то ты на очаровашку не очень похожа.
— А ты не хами, парень, я же не называю тебя тем, кто ты есть на самом деле! — глядя, как охранники проверяют содержимое пакета, вскипела Оксана. — Ну что, убедился, что в пакете нет взрывчатки? Теперь можно пройти к Корозову?
— Как тебя зовут? — вернул ей пакет охранник.
— Воброва Оксана Юльевна. Он меня знает.
Парень еще раз осмотрел ее, словно хотел запомнить внешность или просветить насквозь своим взглядом:
— Жди. Сейчас спрошу! — постучал в палату, подождал минуту, бесшумно приоткрыл дверь, вошел.
С повязкой на груди, Глеб полусидел на кровати, подложив под спину пару подушек. Ольга была рядом. Мягко журила его за то, что тот не лежит и норовит быстрее подняться. Глеб гладил ее руку и улыбался:
— Оленька, мне нельзя постоянно лежать, пролежни появятся. Ты не волнуйся, я живучий. И потом в таком положении мне тебя лучше видно.
Охранник доложил о Вобровой.
Корозов удивился, услыхав ее имя. Кого угодно мог ожидать, но только не ее. Посмотрел на жену, словно не знал, что ответить охраннику.
Раньше от него Ольга слышала о Вобровой, развела руками, дескать, как откажешь, коли та уже за дверью стоит. Ей было любопытно посмотреть на администратора гостиницы, в чью смену происходили мрачные события. Само посещение показалось странным. Не укладывалось в привычное понимание происходящих событий. Но отказать ей было бы неправильно. И Ольга сказала:
— Вот и посмотришь, что ею движет. А, может, все это совершенно безобидно. Женщины все-таки отличаются от мужчин.
Глеб кивнул охраннику, чтобы пропустили. Тот вышел к Вобровой, назидательно с нажимом проговорил:
— Ненадолго! Он еще слаб.
Постояв минуту, собираясь с мыслями, Оксана застегнула халат на все пуговицы, прежде чем открыть дверь палаты. Механически ответила охраннику, думая уже совершенно об ином:
— Хорошо, хорошо. Все хорошо. — Толкнула пальцами дверь и живо вошла. И сразу несколько растерялась, ибо не ожидала, что в палате Корозов будет не один. Приготовленные слова вылетели из головы, ибо приготовлены были только для ушей Глеба. И вдруг такая неувязка. Наткнулась взглядом на глаза молодой женщины в белом халате.
Привстав с места навстречу ей, Ольга приветливо произнесла:
— Проходите, девушка. Присядьте вот на этот стульчик.
Скорее интуитивно, чем разумом, Воброва поняла, что это жена Корозова. И торопливо выпалила то, что пришло сразу на ум:
— Я ненадолго, Глеб. Совсем ненадолго. Только проведать. Буквально на минутку заскочила. Услыхала новость и решила заехать. Земля слухами полнится, — говорила уже Ольге, усаживаясь на предложенный стул. — Вот, примите гостинец, — протянула ей пакет. — Говорят, раны быстрее заживляются, когда употребляешь фрукты, — и замолчала.
Приняв пакет, Ольга поблагодарила.
Глеб поежился. Снова фрукты. Посетители сошли с ума. Все тащат фрукты. Как будто сговорились с Ольгой. Витамины. Ну, что ж, надо, значит, надо. С женой спорить нельзя. Она у него умница. Повезло ему с нею.
Та, словно услышала, о чем он подумал, улыбнулась.
Корозов наблюдал за Вобровой с любопытством. В общем-то, для него ничего интересного во внешности Оксаны не было, но сейчас он как будто не узнавал ее. Она говорила иначе, двигалась иначе, смотрела иначе, и лицо было настолько живым, что казалось — это не ее лицо, а неизвестно чье.
Между тем, это было лицо Вобровой с ее надутыми губами.
На короткое время наступило неловкое молчание. Гостья как будто не решалась обратиться к Корозову, а Глеб словно бы не знал, о чем говорить с нею. Наконец, он прервал молчание:
— Вот видишь, Оксана, — сказал, — на меня тоже покушались.
Такое начало вполне устраивало Воброву. Он этими словами, словно сам напомнил о случае в гостинице, когда ее оглоушили. Значит, не забыл, значит, у нее есть повод проведать его. Проговорила в ответ:
— Но ведь это уже не в нашей гостинице, правда?
— К счастью, нет, — подтвердил Глеб. — Ну, а в вашей гостинице ничего больше не произошло?
— Пока спокойно, — сказала Оксана. — Надеюсь, что больше ничего не случится. Надеюсь, полиция разберется во всем.
Я уже пугаюсь всякого шороха по ночам. А тут еще слух прошел о покушении на тебя. Думаю, да что это за напасть такая! Как-то не по себе стало. За что тебя, Глеб? И кто это устроил?
Корозов чуть поерзал на кровати, то ли ему стало неудобно полусидеть в этой позе, то ли неудобным показался вопрос, на который он не хотел отвечать. Поморщился, и Ольга нагнулась над ним, поправляя подушки. Затем села на стул и ответила Бобровой вместо Глеба:
— Полиция занимается. Надеемся, найдут.
— Бы верите в полицию? — усмехнулась гостья. — Посадят кого-нибудь невиновного, лишь бы галочку поставить. Говорят, там умеют заставить человека признаться в том, чего тот не совершал. Так всегда было, так и будет.
— Ну, не думаю, — возразила Ольга. — Всех задержали, кто нападал. Так что у полиции нет повода измышлять что-то.
Корозов предполагал, что Боброва посетила его не просто так. Определенно в этом был какой-то умысел. Глеб никак не мог поверить в ее доброхотные намерения. Хотя с другой стороны она ни с какого боку не причастна к мрачным событиям в гостинице, и почему бы ей сейчас не проявить такое простое человеческое качество, как сочувствие. Между тем, недоверие ей пустило свои корни. Говорить с нею ему было не о чем, да и желания особенного он не испытывал.
