Пришлось девушке ехать лежа, молча и фыркая в кулак, стесняясь и вспоминая эти сцены.
Ей и сейчас было стыдно…
Твою мать! Доктор, вероятно думает, что супруги Дэннис оба долболобые дураки, не могущие и двух слов связать! И, если всё же не передумает Тирон и придется им когда — нибудь жить здесь, в Цитадели, Грен ведь при встрече даже и руки не подаст ни ей, ни мужу. И другие соседи, с подачи доктора, как уважаемого здесь человека, тоже! Да твою же… А когда родится ребенок, вернее, когда подрастет — его будут дразнить как? "Высранок мутанта и маргиналки"?
Да ни за что. Она, Лайса, костьми ляжет, но больше никогда и никто не назовет ее ребенка "высранком"! И мужа — мутантом. И ее — маргиналкой.
А Анету — идиоткой.
Разве только что Тирон. Он может. Он может, да.
Но ему это не запрещено.
…Через некоторое время аккуратная девушка в светлом форменном костюме, появившаяся в дверях, ловко убрав капельницу и освободив руку сэйты Дэннис, аккуратно прикрыла место инъекции повязкой, прочно и моментально прилипшей к коже.
— Отдыхайте, сэйта. — сказала она, улыбнувшись и поправив подголовный валик — Через два часа принесу вам кофе и тосты с сыром. После вас осмотрит доктор Грен и, скорее всего, отпустит домой. Угроза… Ну, по поводу угрозы он вам расскажет сам. Пока отдыхайте.
— Спасибо большое! — с чувством сказала Лайса, почтительно склонив голову — А… мой муж не приехал?
Медсестра улыбнулась опять и зачастила:
— Сэйта, он отсюда и не уезжал. Он и сюда, к вам входил, пока вы спали… В коридоре сидел, пока доктор не прогнал его вон и не дал ему ключи от гостевого дома. Если с вами что — то бы случилось, сэттар пообещал надрать нам всем ж… Ох! Простите, простите меня!
Эскорт — медик изменилась в лице. Ее совсем не радовала перспектива остаться без работы!
— Ладно, ничего, — рассмеялась Лайса — Я же знаю своего мужа, он еще и не так может сказать. Извиняться тут не за что. И где же сейчас это чудо?
Медсестра ответила, переложив из руки в руку сложенную стойку для капельницы и нажимая кнопку двери:
— Он с доктором Греном, в кабинете. Вы увидитесь после отдыха, сэйта. Не беспокойтесь, пожалуйста!
Вот сейчас у Лайсы возникло неукротимое желание разыскать немедля сэттара Дэнниса и вломить ему хороших пиз…
Сделать внушение и доступно объяснить, как надлежит вести себя в приличных местах и приличном же обществе!
Особенно, если собрался в скором времени жить в нём.
Однако же…
Сон лег на веки тяжелыми комками и придавил тело мягкой плитой к постели.
Завернувшись в плотную простынь и положив на живот ладонь, Лайса вскоре уже спала.
Угроза миновала. ЕЕ, ИХ ребенок будет с ними. Маленький пушистый комочек тепла останется в этом мире, пустота и темнота не дождутся его — это оказалось самым важным.
Во всяком случае, пока.
Пока…
__________________________________________________________________
*"Сладкая смола", "смолка", "замазка", "жвачка" — наркотики, изготовляемые из подручных химсредств кустарными способами.
Глава 30Вернуться в тот же день супругам не удалось. Доктор решил добавить еще пару дней "покоя" для верности. По истечению времени, когда стало уже точно ясно, что угроза миновала, Тирон и Лайса возвратились в Элион.
Тем более, что Яркие Дни подходили к концу, начинались будни, а Ликвидатора, кроме ненавистной ему "жопогрелки" в начальственном кабинете ждала и еще куча дел. Стоило маленько поднапрячься, найти торгового агента, которому можно доверять, всё — таки покупка дома это не покупка рулона туалетной бумаги. Знаете, можно очень здорово расстроиться если, вбухав деньги в жильё, внезапно обнаружить, что твоё гнездо — это всего лишь кусок пластика, мастерски окрашенный под добротное дерево.
— Ну и выходные! — недовольно проворчала Лайса — А всё из за меня. Всех переполошила!
— И хорошо, что переполошила, — заявил Ликвидатор — Очень даже. Мы не можем знать всех тонкостей… Так хоть доктор объяснил нормально.
Доктор объяснил доходчиво, это да. Причем объяснил так доходчиво, что не понял бы только дурак.
Оказалось то, что они приняли за выкидыш, было обыкновенной адаптацией плода в теле. Тело Лайсы, всё — таки человеческое, несмотря на кое — какие отличия, и оно в данный момент просто решало — принять необычный плод или же отторгнуть, выбросить его вон, как инородный предмет. Поэтому не появилось ни боли, ни недомоганий — не распознав опасности, взрослая суть приняла подрастающую, окружив ее заботой и теплом.
Маленькая жизнь теперь осваивалась в уютном гнезде, успокоенная его прочностью и надежностью, росла, крепла и жила дальше.
— Беременность продлится семнадцать недель в среднем, — обьяснил доктор Грен — Может, и чуть подольше, но ненамного. Плюс — минус пять дней, максимум. Переезжайте поскорее в Цитадель, сэттар Дэннис. Это будет удобнее вам и вашей жене. Да и мне тоже.
Спорить было не о чем. Конечно, многое всё еще оставалось неясным…
Неожиданные последствия иномирного вторжения. Подробности тех событий, которые творились в Лабораториях как раз после Катастрофы. Две смерти, логичные объяснения которым всё ещё отсутствовали. И то, чем являлась Лайса Канц. Название этому явлению не было. Пока существовали только версии…
Ничего больше. Версии и то, что уже совсем никак не объяснялось.
Сумасшедшее притяжение тел, например. Означало ли оно то, что подобное тянулось к подобному? Или страсть была продолжением чего — то другого… чего — то нового, только — только зарождающегося в них?
Было ли это любовью?
Лайса так не считала.
— Какая любовь? Никакой любви, просто уж так сложилось, что деваться нам друг от друга некуда. Ребенок связал.
Дэннису эти размышления не нравились, но он стоически терпел все, скрипя зубами и периодически вымещая злость на плитках ванной, подчиненных, маргиналах на ставших теперь редкими выездах и прочих, попадавшихся ему под руку случайных мишенях.
— Я тебя не люблю, Тирон. И ты меня нет. Это природа. Притяжение, как вон… у зверей.
У зверей… Идиотка! Форменная идиотка! Нашла сравнение…
Не звери же они… Да, не вполне люди, уж так сложилось. Но и не звери же!
Сэттар разговоры эти не любил. И терпеть старался, и пресекать. Однако Великолепную Лайсу как — будто что — то раздирало изнутри. Может, сказывалась все таки беременность. А может и то, что осень уже крепкими шагами шла по городу, все чаще обрушивая на него не быстрые, веселые летние ливни, расцвеченные находящей радугой, а тяжелые, серые потоки холодной воды, неласковые и неукротимые, как ярость.
