Работаем, Нина.
Фантом юного степняка начал проявляться уже после первого «энергоапельсина». Боже мой, какой молоденький! Мальчик-цветочек! Призрачное лицо сохранило милую пухлощекость, которая так жутко контрастировала с гримасой ужаса. Обнять и плакать! Да как его обнять-то? А вот разрыдаться…
— Нарлунчик! — сдавленный стон Дораша отвлек от собственных переживаний. — Нарлун! Как же так… Я не знал! Я не знал! — Дюш плакал крупными детскими слезами, по-мужски давя судорожные всхлипы. А я желала еще одной, долгой и мучительной смерти мерзкому древнему призраку, который точно знал, сука, что ребенок страдает и ничего не сделал, даже не сказал!
Нарлун — друг детства нашего шаманёнка. Друг и наставник, опекун. Названый брат, у которого учатся. Заступник. А защищать незлобивого скромного пацана приходилось постоянно.
Он умер сразу после того, как Дюш окончательно покинул степь и окунулся в жизнь нашей семьи. Кинжал в стене принадлежал не Нарлуну, просто мальчик верил, что спасется, если вскарабкается по скале и доберется этой вешки, оставленной кем-то из предшественников. Он упал раньше, не дотянувшись совсем немного. А дух зацепился и не смог уйти на перерождение. Слава богам Тишка воздержался от пересказа подробностей его умирания. Теперь мой добросердечный шаманёнок мучился чувством вины, а боженёнок пытался его утешить. Да куда там… Тишка и сам подрагивал от всхлипов. Не забыл еще, маленький, как сам голодал.
— Вама, вама! Помоги ему, вама! Помоги Нарлуну! — стенал Дораш и все пытался коснуться бесплотного друга.
Чем можно помочь мертвому? Такому мертвому? Только одним — отпустить. Тишка подтвердил — да, перерождение; и да, Нарлун хочет.
А почему сам Нарлун молчит?
— Силы бережет, — божонок всхлипывал даже ментально, — он понимает, что рано или поздно мы уйдем.
Не сказанное было понятно без слов: мы уйдем и у малоподвижного слабого духа попытаются отобрать всю энергию, которую я так старательно в него впихивала.
— Ты же сможешь да? — внезапно приободрился Дораш, хватаясь за Тишку, — сможешь, да? На перерождение. Сможешь?
— Одного смогу, если его от якоря оторвать.
Это самое «одного смогу» перевернуло душу. А ведь прав боженёнок! Отпускать нужно всех, кто готов уйти.
Так, не время поддаваться сочувствию и гневу.
— Тиш, зови…
Да, сама я ничего не могу, но тут и без меня хватает раскосых умников-кудесников, всего-то и нужно — заставить их думать. И действовать. Будут думать, никуда не денутся! Плевать на их традиции и отличия менталитетов. Имею право возмущаться — Турлых уже показал свое равнодушие к мучениям слабого. Могла бы — отобрала всю подаренную энергию, чтоб почувствовал, скотина ветхозаветная, каково это — быть голодным среди сытых! Аж зубы сцепила — нужно было хоть както подавить приступ гнева.
На шею, под узел волос легла теплая рука, вторая — на лоб. Вит… Еще не родные, но уже такие знакомые, прикосновения. Муж что-то нашептывал, успокаивая. И так хорошо у него получалось, что на меня снизошло если не хладнокровие, то что-то близкое. Слишком быстро для естественного процесса.
— Ты умеешь лечить? — почему бы не спросить, если обняться нельзя?
— Скорее, успокаивать. Очень полезный навык, когда имеешь дело с магически одаренными недорослями.
Угу, с буйными юными аристократами, если точнее.
С нервами Дораша уже успел справиться Гунар. Братишка смотрел на меня смущенно, но с требовательной надеждой. Также смотрела и Кира.
Простого решения проблемы не нашлось.
Дух дворца уверял — повторный ритуал проводов души на перерождение бесполезен просто потому, что каждый из застрявших духов имеет якорь. Ему, Лондару и маленького черепка достаточно, чтобы крепко прилепиться к этоту миру, чем здешние духи хуже? Старший шаман поддержал призрачного приятеля — да, ритуал провести можно, тем паче, что шаманов здесь и сейчас аж пятеро, а смысл? Если бы все было так просто, все желающие давно бы уже покинули это место, ведь хоронят, а значит отправляют нужные требы, достаточно часто.
Э-эх, не с моим счастьем, а так хотелось провернуть все быстро!
Значит так: для начала, нужно убедиться, что физическое уничтожение якоря приведет к «откреплению» души, это мне Тит подсказал. Нарлунчик согласен попробовать. Если все получится — отделить тех духов, которые хотят уйти, и не много, ни мало, найти их якоря. Найти и ликвидировать.
Над уничтожением злополучного кинжала бились все пятеро наших магов. Вот уж точно: «Моя душа была на лезвии ножа».(1) В голове настырно закрутился рефрен песни: «я свободен…».
Начала Кира, без особых усилий превратила хищный клинок в бесформенный ком металла — привязка даже не ослабла. Затем ком раскалили — нифига. Усилиями Киры и Ши расплавили — результат тот же. Растекшуюся по камню металлическую кляксу Ванька сначала резко охладил, а потом раздолбал на кусочки и мы растащили их по всей пещере — Нарлун почувствовал дискомфорт, но получил возможность свободно перемещаться над полом. И что теперь? По всей степи эти кусочки развозить? Так никаких же гарантий и времени жалко.
— Эх, ржа тебя задери! — припомнилась присказка из прошлой жизни. Витто переспросил — пришлось перевести с русского. А Гунар неожиданно вдохновился. Среди зелий, которые извлекли из своих пространственных хранилищ Ваен и Кира, он что-то долго и азартно выбирал. Смешал-взболтал-пошептал и казался очень довольным. Уж не знаю, чем может угрожать травяная настойка хорошей стали… Результат меня шокировал — вместо обломков металлической лепешки в лунке на каменном полу колыхался прозрачный зеленый студень, источавший едкий парок. Бр, какая антинаучная гадость. Моя картина мира слегка исказилась — ну кучка ржавой трухи, это ожидаемо. Или, на худой конец, кристаллы какой-нибудь железистой соли — я бы поняла, но желе… Через четверть часа это нечто полностью испарилось, правда, Ваену пришлось устроить небольшое магическое проветривание, ибо перхали все.
Степняки впечатлились. А уж как впечатлилась я…
Получилось? Нарлун свободен? Ура! Надо же, как песня, засевшая в голове, к ситуации-то подходит, только смысл становится совсем другим: это уже не про депрессивную любовь. Смысл становится едва ли не сакральным!
Надо мною — тишина,
Небо полное огня,
Свет проходит сквозь меня,
И я свободен вновь.(1)
— Нарлун прощаес-ся, — торжественно возвестила Сара, указывая на духа, медленно и как-то тяжко удаляющегося к отверстию в потолке. Дораш печально и светло улыбался ему вслед.
Какое облегчение.
То, что дух ушел, почувствовали все шаманы. И опять впечатлились. Как? Без специального ритуала? Виновной, естественно, назначили меня. Ну и ладно, не выдавать же Тишку?!
