Хан
Карина всегда гордилась своим отцом. Новые знакомые обычно принимали его за кадрового военного, причем очень высокого звания.
Рослый, выше метра девяносто, широкоплечий, мускулистый. Светловолосый, со смуглым лицом, яркими голубыми глазами и широкой добродушной улыбкой. Валентин Юрьевич Калугин, так похожий на майора или подполковника десантных войск, на самом деле был доктором исторических наук, профессором столичного института, действительным членом исторического научного общества и, самое главное, выдающимся археологом-практиком.
Валентина Юрьевича любили и уважали все коллеги, а сотрудники экспедиций, которыми руководил, его просто боготворили. Молодые практиканты удивлялись, с какой легкостью их начальник экспедиции договаривается с местными властями и представителями любой администрации. С какой быстротой он выбивает разрешение на проведение археологических раскопок. И как, казалось бы, полностью коррумпированные и закостеневшие от бюрократической рутины чиновники после разговора с ним рвались помочь археологам всем возможным, начиная от транспорта и кончая бесплатными продуктами питания.
Секрет Валентина Юрьевича был прост: он отлично знал историю, был очень образованным и обладал редким природным обаянием. Он быстро находил общий язык с любым человеком. Кроме того, он был прирожденным лидером.
Валентин Юрьевич легко пользовался своим даром, но всегда для достижения общей цели. Он был фанатично предан науке и никогда не позволял себе злоупотреблять служебным положением.
Дома он был ласковым отцом и примерным мужем. Мать Карины души в нем не чаяла. Карина же – единственная дочь, отца просто обожала. И было за что. Валентин Юрьевич буквально носил дочь на руках. А самое главное – он брал Карину в экспедиции. Вот уже четвертое лето Карина уезжала из скучной знойной столицы и окуналась в волшебный мир путешествий и приключений.
Начиналось все, естественно, с дороги. Отец всегда ехал в экспедиции на своем джипе, «Лендровере Дефендер», подаренном ему международным историческим обществом в знак признания его заслуг. Придорожные кафе, мелькающие за окном маленькие провинциальные городишки и ровный голос отца придавали путешествию небывалую легкость. Казалось, фактам и интересным историям, которые он мог рассказать о проплывающей за окном местности, не было конца. Дорога превращалась в непрерывную захватывающую экскурсию. Даже канал Дискавери вряд ли мог бы соперничать с обилием информации, выдаваемой Валентином Юрьевичем. При этом рассказы были ненадоедливыми. Карине казалось, что она может до бесконечности слушать голос отца.
Ночевки они всегда проводили в полях, не заботясь о комфорте и удобствах. Карина с отцом подолгу валялись в спальных мешках, разглядывая звездное небо. Девушка очень любила смотреть на звезды. В столице такой возможности у нее не было. Мириады электрических огней не отсвечивали в ночном небе, закрывая его желтым маревом. Звезды были доступны для Карины только летом, вдали от городской суеты.
В этом году они поехали далеко на юго-восток, оставив столицу на добрые полторы тысячи километров позади. К приезду Валентина Юрьевича основная часть экспедиции была уже на месте. Был разбит палаточный лагерь и уже отмечены ленточным ограждением места предстоящих раскопок. Целью экспедиции на сей раз были поиски следов Золотой Орды.
Почти год перед экспедицией Валентин Юрьевич просидел в библиотеках и закрытых хранилищах, пытаясь собрать информацию о местонахождении главной цели экспедиции – могилы Чингисхана. Данные были обрывочны и зачастую недостоверны. Но ряд фактов все-таки указывал, что захоронение должно находиться в южной провинции, где уже многие века проживали потомки грозных татаро-монголов. Валентин часами не отрывался от экрана монитора, просматривая тысячи страниц в электронной паутине. Изучал карты и фотографии местности. Занимался предварительной подготовкой к археологической работе.
Безумное количество времени кроме научных изысканий занимали и вопросы материального обеспечения. Как минимум пару дней в неделю Валентин Юрьевич проводил обивая пороги министерств и ведомств, а также тратил немало времени на визиты к предполагаемым частным спонсорам. Всеми правдами и неправдами к середине весны он все же добился разрешения на проведение раскопок и заручился необходимой финансовой поддержкой. Денег, выделяемых на экспедицию историческим обществом, хватило бы только на билеты туда и обратно. Основные расходы взяли на себя двое столичных бизнесменов, глубоко проникшиеся идеями поиска могилы Чингисхана. Как уже говорилось, Валентин Юрьевич мог быть очень убедителен.
И вот душным вечером первой недели лета вся экспедиция собралась вместе. Валентин Юрьевич назначил общий сбор у костра. В принципе, к вечеру обычно все члены экспедиции стягивались к центру лагеря и без особого приглашения. На костре кипел чугунок с варящейся картошкой, слышалось негромкое бренчание гитары. Заслуженные археологи и молодые студенты-историки с нетерпением ждали появления начальника экспедиции. Валентину Юрьевичу понадобилось пятнадцать минут, чтобы закинуть вещи в приготовленную для него палатку и умыться с дороги.
Когда он вышел в круг света перед костром, со всех сторон послышались приветственные крики. Подняв обе руки вверх, Валентин призвал сотрудников к тишине.
– Так, Миша, – обратился начальник экспедиции к завхозу, – все ли необходимые инструменты и продукты питания доставлены в срок?
Михаил Семенович, пожилой толстенький человечек невысокого роста, тяжко вздохнул. В экспедицию его брали из-за его исключительной скрупулезности и хозяйственности. Его маниакальная педантичность служила причиной бесчисленного числа подначек и подтруниваний. Зато на его складах всегда царил идеальный порядок. Михаил Семенович переживал за любую недостачу с такой же мукой, что и за излишек каких-либо продуктов.
Старожилы рассказывали, как однажды кто-то подшутил над старым завхозом, начав регулярно подкидывать в окно склада банки с консервами, которые сам же получал у Семеныча ранее. Полка с банками находилась прямо напротив окна, и поэтому афера продолжалась достаточно долго нераскрытой. Михаил Семенович заметил непорядок на следующий же день. Весь лагерь недоумевал, отчего завхоз с утра до вечера носится по лагерю и задает всем один и тот же вопрос: кто не получал у него тушенку. По распорядку консервы выдавались только тем, кто уезжал из основного лагеря на удаленные места раскопок. И опросить всех одновременно у Семеныча никак не получалось. Положение усугублялось тем, что при очередном пересчете количество банок день ото дня постоянно увеличивалось. На четвертый день завхоз отправился на доклад к начальнику экспедиции. Валентин в то время был еще аспирантом, а начальником был профессор Милютин. Выдающийся археолог и совершенно никчемный организатор. Профессор отмахнулся от Семеныча как от надоедливой мухи. На завхоза было жалко смотреть. Никто в лагере не воспринимал его проблему всерьез, все только зубоскалили. Нашелся только один человек, кто выслушал Михаила Семеновича. Им как раз-таки и оказался Валентин.
