Книга Альбом страсти Пикассо - Ольга Тарасевич

– … множественные колото-резаные ранения тела: две колото-резаные раны шеи слева с повреждениями яремной вены, две колото-резанные проникающие раны левой лопаточной области с повреждениями левого легкого и лопатки, две колото-резаные раны в области яремной выемки и рукоятки грудины… Боже, да в этой экспертизе еще пол-листа подобных перечислений! Всего гражданину Липину Александру Васильевичу было нанесено около тридцати колото-резаных ран… Его супруге, бедняжке, тоже досталось – двадцать ранений того же типа. Хотя по обоим случаям выводы судмедэксперта схожи – именно ранения в область шеи оказались прямой причиной наступления смерти. Может, это имел в виду Седов, когда говорил о том, что родители были убиты точно так же, как и дочь? А вот я бы не стала делать таких выводов. Все-таки две раны и двадцать-тридцать – это же большая разница, о какой схожести почерков может идти речь? В первом случае подозревать надо прежде всего медика, который точно знает, по какой артерии чикнуть. А во втором – маньяка, который своих жертв шинкует, словно капусту…

– Что ты там все бормочешь? – простонал Андрей, щурясь от света ночной лампы. Он повернулся на бок, отбросил одеяло и улыбнулся: – Обложилась бумажками, свет не гасишь. Жарко сегодня. Ты мне спать не даешь!

– Ой, правда, – Лика стала собирать разбросанные по кровати ксерокопии материалов уголовного дела, – извини, солнце, я сейчас в гостиную пойду.

– Фигушки! Лежать, женщина! – Андрей взял пару страниц и с интересом в них уставился. – Я столько лет спал один, так и разогнался теперь тебя отпускать. Может, мне даже приятно проснуться среди ночи от того, что моя любимая тут разворачивает активность. Хотя активность другого рода, конечно, была бы приятнее… М-да, ну и бумажки! Ужас какой пишут: «Можно лишь утверждать, что колото-резаные ранения живота и груди с подреберной областью причинялись в последнюю очередь, на что указывают наименьшая выраженность кровоизлияний по ходу этих раневых каналов и незначительное количество крови в брюшной полости…» Тебе не страшно все это читать?

Лика пожала плечами. К лексике судмедэкспертов привыкаешь. Страшно не читать описание всех этих ран, страшно понимать, что преступник, который их нанес, может до сих пор находиться на свободе.

– Седов не верит в виновность строителя, который угодил в наш погреб, – вздохнула Вронская, поправляя соскальзывающую с худенького плеча бретельку шелковой ночной рубашки. – Он считает, что следователь, который к нам выезжал, недостаточно опытен, чтобы найти настоящего убийцу.

– Да я тоже думаю, надо во всем разобраться самим, – Андрей отложил листы в сторону, сцепил ладони в замок, хрустнул суставами, – найти и голову оторвать. Я не знаю, как Вадик все это переживет. Он, похоже, в своей сестре души не чаял. Я и раньше обращал внимание – как-то уж очень сильно он над ней трясется. Теперь понятно – родителей убили, и сестра – единственный родной человек. Я себя так казню… Он же меня просил за Таней присмотреть. Я сплоховал. Надо найти того, кто это сделал, и голову оторвать. Ее смерть – на моей совести, мне надо и отвечать, как-то разруливать эту ситуацию. Просто возьму и собственноручно откручу голову гаду.

– В тюрьму посадят.

– Ничего, твой Седов вытащит. А даже если не вытащит – что, думаешь, легко по воле ходить с такой тяжестью на душе? Это я только делаю вид, что все о'кей, что у меня тут бизнес, переговоры, компаньоны. Хреново мне на самом деле. Знал бы кого замочить – уже рассчитался бы.

Лика поморщилась:

– Не говори ерунды, пожалуйста! Ты же вроде здравомыслящий человек; что, не понимаешь, к каким последствиям может привести реализация всех этих намерений?! Не надо тут строить глупых планов… Ты мне лучше скажи – Вадик никогда не упоминал, что у его семьи были какие-то враги? Или, может, что у них имелись какие-нибудь ценности, на которые шла охота?

– Лик, да ты чего? Кто такие вопросы обсуждает? Я даже не знаю, кто из знакомых мужиков вообще даже теоретически мог бы заговорить на эти темы. Мальчики ж про футбол обычно всегда перетирают, про девочек треплются. Про работу, на крайняк. Никакого подобного базара про семью и Вадик не вел. Он вообще был больной по своему дизайну. Мог ночами работать, все варианты отделок перебирать. На каком-то этапе он меня даже напрягал – принесет сто эскизов и говорит: выбирай. Из трех вариантов выбрать легко, а из сотни…

– Все это не то! – перебила с досадой Лика, отбрасывая с лица волосы. – Мы углубляемся в какие-то частности, детали. Теперь важно понять пару моментов. Таня якобы в своем дневнике писала – у нее есть альбом Пикассо, который она хочет продать. Самойлов собирался его украсть. Но откуда у Тани такая вещь? Досталась ей по наследству, от родителей? А может, это была общая семейная ценность, и Таня хотела взять альбом тайком от Вадима? Я посмотрела в материалах дела: родители Липина были связаны с торговлей, оба занимали руководящие должности: отец – директор универмага, мать – директор гастронома. Я поняла бы, если бы они были художниками или коллекционерами живописи.

– Так может, они и были коллекционерами? Или, может, их этим альбомом за какие-нибудь услуги отблагодарили? История-то при Советском Союзе еще явно начиналась, я так понимаю, свои теплые местечки они давно получили, и после развала «совка» благополучно сохранили? Тогда круче директоров магазинов были разве что партийные «шишки».

Вронская закусила губу.

Ничего не понятно из этих материалов. Зачем только Седов принес эти огромные стопки! Чтобы оценить, насколько добросовестно может проводиться расследование? О да, только одних допросов было проведено штук триста, опрашивались коллеги, соседи, друзья – все-все, с кем хотя бы иногда пересекались Липины. Отдельным списком к материалам прилагается такой огромный перечень фамилий – впечатляет. Но что толку, ничего вся эта скрупулезность не проясняет! У следователя, который вел это дело, действительно были все основания прекратить производство в связи с неустановленностью лица, которое надлежит привлечь к ответственности. Убийца до сих пор на свободе. А может, Вадим должен был стать еще одной жертвой? Просто справиться с ним оказалось сложнее, чем с бедной Таней?..

– Завтра отвезу тебя к Вадику, будем с ним разговоры разговаривать. Может, что-нибудь и выясним. Что гадать – все равно ситуация не проясняется. Правда, у меня завтра намечается тендер, но фиг с ней, с работой. А теперь – отбой – распорядился Андрей, убирая с одеяла бумаги. – Уже светает, между прочим. Дарину пока от твоих родителей забирать не будем. Береженого бог бережет, как говорится…