Рассмеявшись, я встала с пола:
– Да, ваше высочество. Раз вам полегчало, для вас все что угодно! Вы выбираете. Тост? Банка тунца? Может, ребрышки?
Он два раза нетерпеливо гавкнул.
– Два раза? Буду надеяться, что ты выбрал второе. Что хорошо. На самом деле у нас нет ребрышек.
Пока я шла на кухню, он скакал у моих ног, успев за такое короткое расстояние сотню раз чуть не сбить меня с ног. Не думаю, что когда-то до этого мне было так приятно чуть не упасть.
Ватсон почти прикончил свою миску с тунцом, а ко мне вернулись и другие подробности прошлой ночи. Я бросилась обратно в спальню и схватила телефон. Было одно сообщение от Вероны и одно от Кэти. Никаких пропущенных звонков и ничего от Брэнсона.
Я снова позвонила. Он снова не отвечал.
Я решила позвонить в полицию. Сьюзан уже не должна быть на службе. Но тут я задумалась. Я уже пробовала звонить в полицию. Хотела повести себя как ответственный, законопослушный гражданин. Но все вышло не так, как я себе представляла.
И, снова чувствуя себя намного, намного радостнее, чем должна была, я почистила зубы, влезла в одежду и собрала волосы в хвост быстрее, чем когда-либо прежде. Я была такая бодрая, что даже могла не заходить за кофе в «Черный медведь». Расследование убийства пробуждало меня лучше всякого кофеина.
Несмотря на то что Ватсон, по-видимому, пришел в норму, я все еще боялась надевать на него ошейник, поэтому взяла его на руки и отнесла в машину. Он бился у меня в руках, так что велика была вероятность, что ошейник надеть все же стоило, но деваться было некуда. И действительно, судя по его поведению и тому пронзительному взгляду, с которым он посмотрел на меня через окно пассажирской двери, я поняла, что единственное, чем я рискнула, это матереубийство.
Просто, чтобы сказать самой себе, что я сделала все возможное, я написала Брэнсону. «Я знаю, кто убил Деклана. Еду забирать перчатку. Перезвони мне».
Только я завела машину, как поняла, что кое-что забыла. Я побежала обратно в дом, схватила пятилитровый пакет с застежкой, и затем мы с Ватсоном отправились в путь.
Когда я попыталась погладить Ватсона по голове, он фыркнул и отвернулся. Не желая оставлять последнее слово за ним, я пощекотала его заостренный хвост. Ватсон попытался убрать его, но потерпел неудачу, отчего я хихикнула, совсем не улучшив свое положение в его глазах.
Ночью выпал снег, и теперь городок напоминал зимнюю страну чудес. Если бы у меня было время, я бы остановилась на въезде в город и понаблюдала за стадом лосей. Нет ничего более красивого. Снег тяжело лежал на ветвях деревьев, превращая каждое в рождественскую елку. Снежное одеяло покрывало каждое здание, каждый дом и магазин. Эстес-Парк превратился в волшебную рождественскую деревню, а снег сверкал на сияющем утреннем солнце.
Я снова хихикнула, вспоминая фарфоровую рождественскую деревню под елкой моей бабушки. Я лежала на животе и наблюдала, как ледяные фигуристы с питанием на батарейках крутятся по матовому зеркальному пруду. Представляла, какой будет жизнь в таком волшебном месте. Как оказалось, довольно кровавой. По крайней мере, гораздо более кровавой, чем можно было себе представить.
Я снова хихикнула. Ватсон соизволил посмотреть на меня через плечо. Откашлявшись, я сосредоточилась на дороге. Со мной что-то не так. Почему у меня такое радостное настроение? Я ведь еду забирать улику убийства.
Я припарковалась возле берега недавно переделанной набережной. С того места мне был виден переулок, на который выходил задний фасад магазинов игрушек и футболок. Выбираясь из машины, я не стала пытаться погладить Ватсона, хотя и слегка приоткрыла его окно. Не только он мог изображать недотрогу.
– Я скоро вернусь. Посиди в машине, я долго не задержусь.
Он перелез на водительское сиденье, чтобы выпрыгнуть на улицу, но я успела закрыть дверь. Он снова посмотрел на меня глазами, полными ненависти.
Повесив сумку через плечо, я вышла с парковки, прошла по маленькому деревянному мосту над узкой частью реки и направилась по извилистой, слегка припорошенной снегом песчаной тропинке. На полпути к переулку я поняла, насколько холодно на улице. Хотя это и так должно было быть понятно, учитывая, сколько кругом снега. Но утром я была так взволнована, что не взяла с собой пальто. Ну и ладно. Зато я вспомнила про полиэтиленовый пакет, нет… пакет для улик. Это было гораздо важнее, чем быть в тепле.
Я специально решила пройтись, а не парковаться прямо возле магазина. Людей совсем не было. Но даже если бы и были, я не делала ничего такого, чем обычно не занимаются люди весь день, каждый день.
Несмотря на отсутствие причин для беспокойства, мой пульс участился, когда я вышла в переулок. Было утро, светло, и я не делала ничего подозрительного.
Конечно… потому что каждое утро я копалась в чужих мусорках.
Стоя перед заснеженным мусорным баком (из-за кристально белого снега он почему-то выглядел волшебно), я поняла, что забыла взять кое-что еще. Перчатки. Во-первых, потому, что рыться в снегу будет холодно, и во-вторых, чтобы не оставить отпечатки своих пальцев. В моей голове засмеялась Сьюзен Грин, напомнив, кто из нас настоящий полицейский.
Мне было трудно признать, что она оказалась права.
Решение было очевидно. Достав из сумочки пакет, я вывернула его наизнанку и использовала его одновременно в качестве перчатки и лопатки.
К счастью, лопата мне не понадобилась. Кусок пиццы, которую нашел Ватсон, лежал около запасного выхода из магазина. Поэтому сначала я начала отсеивать снег с правой стороны от контейнера. Я не знала, под каким комком белого пуха может оказаться перчатка. Снег, конечно, красивый, но он превратил все в большие, сверкающие, неопределенной формы комки.
Смахнув горстку снега, я обнаружила пару футболок и сломанные игрушки. А потом коробку из-под пиццы. Должно быть, перчатка где-то рядом. Но я не помнила, куда она делась. Может, вытащив перчатку изо рта Ватсона, я куда-то ее отбросила. Я делаю все не так. Прежде чем идти на поиски улики, нужно было воссоздать в памяти ту сцену с Ватсоном.
Я стала энергичнее смахивать снег. Перчатка все равно не сломается, если я ударю по ней. Я задела что-то маленькое и тяжелое, оно полетело и с громким лязгом ударило в заднюю дверь «Отпечатков Скалистых гор». Я замерла в ожидании.
Ничего не произошло. Я продолжила раскидывать снег, хотя на этот раз не так энергично. Следом полетел оранжевый йо-йо, но он не наделал шума, только погрохотал по земле. А потом я нашла ее. Перчатка замерзла из-за налипшего на нее снега. Я обернула ее пакетом и триумфально застегнула застежку. Посмотрела на перчатку, улыбнулась и одобрительно кивнула:
– Попалась!
– Фред! Что ты там делаешь?
От неожиданности я подпрыгнула, чудовищно неловко пискнула и посмотрела в сторону, откуда донесся голос. Пег стояла у двери запасного выхода, приложив ладонь ко лбу и прищурившись от яркого снега.
