--Конечно, он не станет со мной биться,Яр,--снова приуныла я.--Я ведь не смогу оказать ему никакого сопротивления. Онпросто перережет мне горло и вся недолга.
--Нет. Он не сможет сделать это так просто. Тыневерно о нем судишь.
--Хочешь сказать, он проявит благородство поотношению к человеку или... к женщине?
--Или к ребенку. Сколько тебе лет?
--Семнадцать. Почти.
--Он не станет убивать тебя.
--А если Хозяин прикажет ему? Тогда, мнекажется, он не будет колебаться.
--Лютый Князь, на самом деле, не такой уж икровожадный. Но, честно говоря, я ни за что не поручусь.
Добавили мне его слова хоть каплю надежды, я исама не могла понять. А Яр снова впал в задумчивость, а когда вышел из неевдруг вскочил и зашагал по пещере.
--Решено!--воскликнул он.--Я сам буду защищатьтебя! И пусть я навлеку на себя гнев Лютого Князя, но тебя в беде не оставлю!Или в нас не течет одна кровь?!
--Ты сума сошел, Яр!
--Я уже решил!
--Хочешь, чтоб я весь оставленный мне остатокжизни чувствовала себя виноватой?
--Твоей вины тут никакой не будет!
--Я не приму от тебя этой жертвы!
--Не перечь мне! Или я не твой дед?!!
--А граница? Ты забыл о ней?!!
Но он, старый упрямец, стоял на своем. Весьвечер я потратила на уговоры и увещевания. Мне было тяжело осознавать, что яснова должна готовиться к смерти. Но теперь выходило, что я потащу за собой вмогилу своего деда. Я чувствовала неловкость, вину, страх. Я уговаривала егокак могла, прилагая все свое красноречие. И к ночи мне все же удалось уговоритьЯра не вступаться за меня без самой крайней нужды. Он выглядел недовольным ираздосадованным, но я, поняв, что должна взывать к его долгу, напомнила ему орубежах Дремучего Мира, которые должны были остаться без защиты в случае, еслион ринется мне на помощь. Отшельнику был доверен самый опасный участок границы.
Я стала собираться домой на следующее утро. Мнетяжело было прощаться с вновь обретенным родственником, единственной роднойдушой здесь, в этом чужом и враждебном мне мире. Кроме его и Трои у меня небыло здесь родной души. Я отворачивалась в сторону и не смотрела ему в глаза,когда обращалась к нему или он о чем-то меня спрашивал. Я не хотела показыватьсвоих глаз на мокром месте. Яр, как мне казалось, тоже был чрезвычайнососредоточен и излишне суетлив. На него это было непохоже, и я сделала вывод,что и он таким образом пытается скрыть свои истинные чувства. Но когда я хотелауже было распрощаться насовсем, с трудом сдерживая слезы, один из гномов донес,что к границе приближаются гости: мужчина на коне, упырь и огромный пес.
--Это Гавр,--догадалась я сразу.--Он, наверное,идет по моему следу!
--Не нравится мне это,--сказал Яр, срывая состены свой лучший меч.--В долину они еще ни разу не заходили.
--Наверное, они нашли место нашей стоянки, иЦербер взял след.
--Нет, я приказал уничтожить все, что говорилоо вашем пребывании здесь. Если ты только не обронила что-нибудь по дороге.
--Нет, я ничего не роняла. Если только... Ах,черт! Феньки!
--Что?!
--Я оставляла свои браслеты по дороге сюда,чтоб не заблудиться,--виновато проговорила я.
--Час то часу не легче!--вскричал Яр.--Да онипрямехонько приведут их сюда. Похоже, придется принимать бой.
--Прости, я совсем забыла о них! Черт бы меняпобрал!
Он забегал по пещере, срывая со стен боевоеснаряжение: кольчугу, шлем, щит. Я носилась за ним по пятам и молила:
--Не надо, дедушка, ты же себя выдашь!
--Теперь уж все равно.
--Не показывайся ему раньше времени. Я знаю,что делать!
Я кинулась ему наперерез и встала на его пути квыходу.
--Я виновата, мне и исправлять. Я уведу его издолины.
--Он тебе не поверит.
--Я его обману, клянусь! Я очень постараюсь!Поверь мне!--затараторила я, заметив легкую тень нерешительности в егоголосе.--Вот увидишь, я тебя не подведу!
--Ладно. Попробуй,--поразмыслив согласилсяОтшельник,-- но в случае чего, я рядом. С подветренной стороны.
Я кинулась было вон из пещеры, но вдругостановилась и оглянулась.
--Может быть, нам не удастся даже попрощаться.
--Это и ни к чему,--сказал он и, отвернувшись,добавил:-- Я уверен, что мы еще увидимся...
Я пустилась бегом сквозь тоннель в горе,запрыгала с камня на камень, рискуя свалиться с довольно-таки приличной высотывниз и что-нибудь себе сломать. По дороге я срывала и снова нанизывала на рукусвои браслеты. А спустя минуту я уже брела прогулочным шагом по густой траведолины, осматривая местность и успокаивая нервы. Заметив приближающихсявсадников издалека, я присела в траву и поползла в ту сторону, откуда дулветер, чтоб дать возможность Церберу почуять меня. Так и вышло. Пес-духостановился, принюхиваясь, повернул морду в мою сторону. Тут же встали ивсадники, о чем-то переговариваясь.
Удостоверившись в том, что Цербер менядействительно почуял, по тому, как он встревожено заводил носом по ветру, ябросилась вон из долины. Сначала я пряталась за кустами и деревьями, потом,выбежав из перелеска, поползла на четвереньках, скрываясь в высокой траве.Быстро запыхавшись, от волнения скорее, чем от спешки, я остановилась у крутогоберега реки и, спрыгнув вниз, выглянула из-за прибрежных камней.
Мои преследователи в самом деле отправились помоим следам и теперь стояли не далеко от меня, у того места, где берег рекипереходил в ложбину. Там лежала старая разбитая лодка, та самая, на которой яоставила свой браслет. Видимо, они нашли его, потому что я увидела, какЕвстантигма, что-то показывал своему хозяину. Гавр, рассматривая, повертелфеньку в руках, потом повесил ее обратно, и они снова тронулись в мою сторону.Теперь-то он точно не сомневался, что идет по верному пути.
Мне снова пришлось нырнуть в траву и ползкомпробираться дальше. Вскоре я услышала, как храпят и шаркают по траве кони, и очем-то беседуют Цербер и Гавр. Еще не много и они застали бы меня в нелепомположении и, конечно, решили бы, что я от них прячусь.
Просто встать на ноги перед их носом я немогла, и потому не придумала ничего лучше, как притвориться спящей. Устроившисьу какого-то кустарника и свернувшись калачиком, я спрятала лицо в рукавах иполностью сосредоточилась на усмирении взволнованного дыханья. Едва мне удалосьсправиться с этой задачей, как я услышала, что к моему обиталищу подъехали.
