— Возможно, мадам, через год вы станете бабушкой, — улыбнулся Джейсон.
Аббатисе хотелось рассмеяться над жалкой попыткой уязвить ее. Поразительно это всепоглощающее мужское тщеславие. Да все его мысли написаны на лице! Он уже вообразил себя графом Валкортом! Конечно, он представляет, как перехитрит ее, заберет серебро… но этого никогда не случится. Недаром она обладает силой. Силой, которую он не в состоянии охватить разумом. Силой потусторонней…
Ее муж, лорд Тимоти де Люс де Морней, тоже был переполнен мужским тщеславием все эти годы, пока не закрыл проклятые всепонимающие глаза в последний раз. Елена победила! Потому что у него не было времени отдать замуж Мерри назло жене. Она никогда не знала, о чем думает муж, хотя легко проникала в мысли других мужчин. Но муж был для нее закрытой книгой. Правда, иногда он давал себе волю поделиться с ней мыслями. Перед ее мысленным взором промелькнули почти двадцать лет, отягощенные ее ненавистью к мужу, который слишком хорошо ее знал и понимал ее неспособность управлять им.
Она помнила выражение его лица, когда он ясно осознал, что она собой представляет. Тогда она поняла, что все случилось быстро, очень быстро. Она еще не привязала его к себе достаточно надежно.
Но она получила то, чего добивалась. То, что должна была получить. И это стало победой над ним!
Аббатиса умело распространила сказку о том, что лорд Тимоти был чудовищем. Что ей пришлось оставить маленькую дочь, чтобы спастись самой. Правда, она не забыла захватить огромное богатство, которое принесла мужу в приданое, и укрылась в Майзерлингском аббатстве. И кто мог осудить ее за это, хотя она была женщиной, женой, чьим главным долгом было повиновение мужу? Но Елена избрала жизнь праведницы, заткнув рты недовольным и сплетникам. И под ее владычеством Майзерлинг уже через год стал известнейшим центром наук, учебы… и, как было известно очень немногим, — центром совершенно иных знаний.
Майзерлинг был ее королевством. Только ее. И она избавится от Валкорта и Марианны. Как было задумано. Конечно, есть и другой путь, совершенно, восхитительный. Нужно хорошенько об этом подумать.
Она улыбнулась Джейсону:
— Так ты все еще надеешься жениться на моей дочери?
— Конечно. Нужно просто определить, как это лучше сделать.
— И ты вонзишь кинжал в сердце сэра Халрика?
Джейсон не собирался объяснять, что Халрик создает свои правила, всегда выбирает собственную дорогу и, кроме того, давно уже не просто его человек. Это знание неизменно останавливало его руку. Но Джейсон понял, что его согласие — именно то, чего желает Елена. Он вдруг увидел рану от стрелы на шее Халрика, увидел, как его собственный нож вонзается в эту рану, поворачивается, расширяя ее.
И медленно кивнул.
Взгляд прищуренных глаз Елены не отрывался от его лица. Неужели она понимает, что он лжет? Просто проникает в его мысли и видит, что они лживы?
Джейсон ощутил беспощадный удар страха.
— Да, я воткну в него нож. Глубоко, — повторил он.
— Тогда я объясню тебе, что делать, и ради твоего же блага стану молиться, чтобы ты снова не подвел меня, — изрекла она.
Джейсон долго смотрел на нее, прежде чем кивнуть, повернуться и направиться к порогу. За спиной раздался смех:
— Никаких неудач, или твои волосы из черных станут белыми, а нос отвалится!
Джейсон оглянулся. Всего один раз. И мог бы поклясться, что клубящиеся тени окружили стол и притягивают ее к себе, словно в любовные объятия, а серный смрад становится все сильнее и неумолимо проникает в ноздри.
Он закрыл за собой дверь спальни и сбежал. И не помнил, как выехал из теней величественного аббатства.
Один из солдат признался, что сэр Халрик велел оруженосцу держать штандарт господина. Разве это не роковая ошибка?
Джейсон был рад, что не сказал обо всем ведьме. Иначе она наверняка тут же расправилась бы с ним.
А что, если Марианна узнала штандарт? Учитывая невезение последних месяцев, он в этом почти не сомневался.
Но все же было кое-что, чего ведьма не знала. И чего он ей не откроет.
Глава 27
Гаррон нашел ее в маленьком соларе, рядом с хозяйской спальней. В комнатке было одно окно, обычно прикрытое оленьей шкурой, чтобы не пропускать солнце. Сейчас шкура была откинута.
Гаррон молча наблюдал, как Мерри снимает горшочек с огня, несет к маленькому столу и размешивает содержимое, читая одновременно свой лечебник. Она не подняла глаз.
— Доброе утро, Гаррон. Прости, я не могу остановиться, иначе зелье натворит бед. Не знаю, каких именно. Я чувствую себя такой невеждой! Что, если я сделаю ошибку и кого-то убью?
Гаррон отмахнулся, но все же счел нужным спросить:
— Что это?!
— Отвар для Миггинс от кашля.
— У меня глаза щиплет.
Мерри кивнула, все еще продолжая мешать.
— Семя аниса и росянка. Щиплет глаза из-за анисового семени. А тимьян пахнет очень резко. Я никогда раньше не готовила отвар по этому рецепту! Старалась очень тщательно отмерять дозы, но это сложно, Гаррон. Надеюсь, зелье поможет ей, а не сожжет горло!
Сердце Мерри билось медленно и гулко. Не дождавшись ответа, она наконец сказала:
— Ты вернулся полтора дня назад. И все это время говоришь со мной только о том, как много сделано в Уореме. Ты уже решил, что делать?
— Ты сказала, что мать продала тебя Джейсону Бреннану. Значит, твой отец, лорд Тимоти, умер?
Мерри кивнула:
— Примерно в то же время, когда скончался твой брат.
— Почему мать решила тебя продать, если Валкорт так богат?
— Богатство Валкорта не в деньгах, которых у нас нет, а в землях, фермах и городах. Когда я была младенцем, мать оставила меня и моего отца и взяла с собой свое приданое, все серебро, которое было в Валкорте. Для Майзерлингского аббатства требуется много серебра. Видимо, посчитала, что лучший способ получить деньги — продать меня Джейсону Бреннану. Действовала она очень быстро. Нашла человека, который согласился меня купить, прежде чем король узнает о смерти моего отца и отдаст Валкорт вместе с моей рукой одному из фаворитов. А может, она задумала все это очень давно, а тут подвернулся Бреннан.
— Ты упомянула о Майзерлингском аббатстве. Я слышал о нем.
— Моя мать — леди Елена, или, вернее, аббатиса Елена из Майзерлинга.
— Я также слышал толки о твоей матери. О том, как она сделала Майзерлинг местом, где люди могут обучаться различным наукам.
В число этих рассказов входило повествование о монахе, который пришел в Майзерлинг и сбежал под покровом ночи, а потом рассказывал всем, что набрел на аббатису, стоявшую на коленях перед странной, словно вытянутой статуей, находившейся в центре черного круга. При этом аббатиса произносила непонятные слова. Монах клялся, что в круге, в клубах черного дыма, появился сам дьявол. И хотя люди, слушая его, пугались, Гаррону это казалось кошмарной сказкой, предназначенной для того, чтобы пугать детей!
