Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
На кухне немного задержался, чтобы положить хлеб и горчицу на полку рядом с доской для резки хлеба. Позже быстренько соорудит себе сэндвичи из холодной вареной курятины. Ужасно хотелось есть.
Кухня сияла чистотой. Он 6ыл доволен, что, уходя на работу, все за собой при6рал. Сейчас 6еспорядок подействовал бы на него удручающе.
Захватив вечерний выпуск газеты, прошел из кухни через столовую, пересек небольшой коридорчик и, едва переступив порог спальни, включил свет - на кровати, вытянувшись во весь рост, лежал бродяга.
Алиса никогда так глубоко не проваливалась в кроличью нору, как Гарри, когда на собственной постели увидел этого омерзительного люмпена. Непрошеный гость на близком расстоянии казался гораздо массивнее, чем при первой встрече на улице и при второй - в коридоре Центра. И во много раз измызганнее. И в тысячи раз отвратнее. И даже намека не было в нем на полупрозрачность привидения; более того, с копной своих спутанных, засаленных волос и паутиной шрамов на лице, покрытых толстыми слоями грязи всех сортов и оттенков, с залапанной черной, ношеной-переношеной, сплошь в морщинах и складках мятой одеждой, напоминавшей ветхие погребальные обмотки древней египетской мумии, он казался материальнее самой комнаты, в которой находился, подобно тщательно выписанной во всех деталях художником-сюрреалистом грандиозной фигуре, помещенной в крохотную, контурно намеченную карандашом художника-минималиста комнатушку.
Глаза бродяги открылись. Не глаза, а два озера, наполненные кровью.
Он сел на кровати и пророкотал:
- Считаешь себя особенным? Думаешь, что отличаешься от других? Ты такая же скотина, как и все. Обыкновенное ходячее мясо.
Выпустив газету из рук, Гарри выхватил из кобуры под мышкой револьвер, наставил его на бродягу:
- Не двигаться!
Не обращая внимание на предостережение, тот свесил ноги с кровати и встал во весь рост.
На постели, простынях и подушках остались вмятины от туловища и головы бродяги. Привидения же, как известно, даже на снегу не оставляют следов, так как совершенно невесомы.
- Еще одна заболевшая скотинка. - Голос бродяги звучал гуще и казался более сиплым, чем на улице в Лагуна-Бич, низкий, утробный рык зверя, обученного человеческой речи. - Небось, считаешь себя героем, да? Суперменом. Супергероем. Так вот, ты - ничтожество, малюсенькая козявочка, вот ты кто. Ничтожество!
Гарри не верил, что такое может повториться дважды в один и тот же день, и во второй раз - Господи! - прямо в его собственной квартире.
Отступив на шаг к двери, он хрипло выдавил:
- Сейчас же не ляжешь на пол, вниз лицом и руки за головой, клянусь Богом, мозги вышибу!
Обходя кровать и направляясь к Гарри, бродяга зарычал:
- Думаешь, можешь стрелять в кого хочешь измываться над кем хочешь, и все тебе сойдет с рук? Но только не у меня. Можешь стрелять сколько угодно, этим ничего не кончится. Со мной такие штуки не проходят.
- Стоять! Или пристрелю, как собаку!
Но незваный гость будто и не слышал его слов. Его огромная движущаяся тень становилась все больше и больше, а голос звучал не переставая:
- Да я кишки твои вырву и под нос тебе суну, чтобы ты издох от их вони.
Выставив револьвер перед собой, Гарри обхватил его обеими руками. И изготовился к стрельбе. Заранее зная, чем все это кончится. Так как был неплохим стрелком. С такой короткой дистанции он мог поразить порхающего колибри, не говоря уже об этой надвигающейся на него глыбе, так что все может кончиться единственным образом: коченеющий труп бродяги на полу, стены, сплошь заляпанные кровью - старый, заезженный сценарий. И все же его не покидало странное ощущение, что ему самому как никогда раньше грозит смертельная опасность, что сейчас он даже более уязвим, чем сегодня утром на чердаке, среди манекенов, в лабиринте из коробок и ящиков.
- С вами, людишками, - натужно сипел бродяга, - ужасно весело играть в кошки-мышки.
Гарри в последний раз приказал ему не двигаться. Но тот и не думал подчиниться его приказу, подходя все ближе и ближе. Десять футов, восемь, шесть…
Гарри открыл огонь, мягко нажимая на спуск, стремясь не дать отдаче увести дуло револьвера от цели; выстрелы - один, другой, третий, четвертый… - оглушительным канонадным эхом отдавались в маленькой спальне. Он знал, что все пули поразили цель, три из них попали в туловище, четвертая, с расстояния чуть более вытянутой руки, угодила в основание шеи, круто развернув голову бродяги назад, как у клоуна в цирке.
Но бродяга не рухнул на пол, не отшатнулся к стене, только дергался при каждом выстреле. Рана от пули, с короткого расстояния попавшей в шею, была ужасной. Пуля, видимо, прошла насквозь, вырвав сзади клок тела, раздробив или напрочь срезав в этом месте позвоночник, но совершенно не видно было никакой крови, ни фонтана, ни струйки, ни даже единой капельки, словно сердце бродяги уже давно перестало биться и кровь, застыв, отвердела в его жилах. И он неуклонно продолжал надвигаться на Гарри, и остановить его было так же невозможно, как невозможно остановить разогнавшийся скорый поезд, и он врезался в Гарри, и от мощного удара у того перехватило дыхание, а бродяга, оторвав от пола и подняв в воздух, по инерции пронес его через дверь и с такой силой пригвоздил к стене, что у Гарри громко щелкнули зубы и, как теннисныий мячик, вылетел из руки револьвер.
Боль, словно японский складной веер, начавшись внизу спины, мгновенно распространилась по всему телу. В какое-то мгновение ему показалось, что он теряет сознание, но ужас не позволил ему сделать этого. Пригвожденный к стене, с нелепо болтающимися в воздухе ногами, оглушенныи ударом, от которого осыпалась штукатурка, он был беспомощен, как котенок, зажатыи в железных тисках своего противника. Не потеряв сознание, он теперь надеялся, что сумеет полностью прийти в себя и попытаться придумать хоть что-нибудь, чтобы спастись, все, что yгoднo, пойти нa любую хитрость, уловку, любой трюк, могущий на какой-то миг отвлечь от него внимание бродяги.
Тот, всем телом навалившись на Гарри, вплотную приблизил к нему свое кошмарное лицо. Края багровых шрамов были обозначены линиями огромных, величиной со спичечную головку, пор, сплошь забитых какой-то грязью. Из расширенных ноздрей торчали пучки жестних черных волос.
Когда бродяга выдохнул воздух, то в нос Гарри шибанул такой сильный трупный смрад, словно разверзлась целая братская могила, и Гарри задохнулся от омерзения.
- Ну как, страшно, крошка? - прохрипел бродяга, и голос его нисколько не изменился от того, что в горле у него зияла огромная дыра и голосовые связки были либо разорваны, либо вообще вырваны с корнем. - Страшно, да?
Страх пронизывал Гарри до кончиков ногтей, он был бы полным идиотом, если бы не боялся. Никакие упражнения с оружием, никакая полицейская работа не могли подготовить его к встрече лицом к лицу с оборотнем, и он не стеснялся своего страха, был готов орать о нем на весь свет с любой самой высокой крыши, если бы бродяга потребовал это, но от забитого смрадом дыхания он и слова не мог вымолвить.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
