Но правда имела горький привкус. Мойра стаза его любовницей, но он хотел большего, гораздо большего. Он проклинал судьбу за то, что познакомила с этой женщиной лишь затем, чтобы толкнуть их в такие ситуации, которые убедили Мойру в невозможности их брака. Такое впечатление, будто Бог и судьба подвергают его суровому испытанию.
Нежно обняв Мойру и Адэра, он придвинулся к ним как можно ближе, стараясь не потревожить. Мойра быстро приняла его сына. Это должно означать, что он ей небезразличен. Он почти боялся задумываться над тем, что испытывает по отношению к ней. Ужас, который он пережил, когда ее увели к священнику, давал полное представление о его чувствах. То же внушал холод, охватывавший все тело, когда он думал о том, что Мойра покинет его. Надо как-то сломить ее упрямое сопротивление. Ему хотелось бы избавиться от ощущения, что предстоит долгая тяжелая борьба. Но он ее предвидел и представлял со всей ясностью.
Мойра заворчала, почувствовав тяжесть на животе и груди. Она осторожно открыла глаза. Личико Адэра находилось всего в нескольких дюймах от ее лица. Она увидела, как изо рта ребенка потекла слюна, поморщилась, когда капля упала ей на нос. Мойра вздохнула, когда вытертую пеленкой слюну быстро сменила новая. Сумрак вокруг говорил о том, что рассвет только начинался. Очень хотелось заснуть снова, но большие глаза цвета обсидиана, смотревшие на нее, явно свидетельствовали о том, что эта роскошь ей недоступна. Кинув взгляд в сторону Тэвига, Мойра убедилась, что тот спит.
– Я и не думала, что тебе придет в голову будить отца, – прошептала она, мягко отодвигая ребенка и выбираясь из постели.
Вздрогнув от довольно-таки прохладного воздуха, Мойра быстро оделась, внимательно наблюдая за Адэром. Она мало имела дела с маленькими детьми. В замке сэра Бернарда и его окрестностях было несколько детей, но матери изо всех сил старались, чтобы их детишек не было ни видно, ни слышно. Мойра подозревала, что жестокий характер сэра Бернарда был тому причиной.
– Не может быть, чтобы ты проголодался, – прошептала она, успевая отобрать камень у малыша до того, как Адэр попытался бы засунуть его в рот. – Потерпи немножко, пока я постараюсь добыть для тебя молоко.
Она сменила ему пеленки, улыбнулась, увидев, как малыш играл с собственными ножками. Адэр скорее всего хотел есть, но пока этого не осознал. Мойре показалось, что в отличие от множества младенцев, поднимающих крик, этот просто знал, что его покормят. Она пожурила себя за то, что снова поддалась глупым предрассудкам. У ребенка были глаза, как у отца, но это не означало, что ему передался и необычный дар отца. Адэр был просто тихим счастливым ребенком, но если бы она не поторопилась с молоком, наверное, поднял бы крик.
К тому моменту как она наполнила рожок Адэра еще теплым козьим молоком, Тэвиг проснулся. Он усмехнулся, слушая, как Мойра ругает козу, не желавшую давать молоко неопытным рукам. Когда Тэвиг разжег костер, Мойра взяла на руки Адэра и присела рядом. Она несколько раз перевела взгляд с ребенка на Тэвига и обратно, пока малыш тихо пил свое молоко.
– Он и правда похож на тебя, – с улыбкой проговорила она, обнаружив, что ее сейчас забавляет то, что поначалу так пугало и казалось ужасным.
Да, Джинни вообще ничего не передала мальчику по наследству. По крайней мере сейчас этого не видно, – в задумчивости проговорил он.
Тэвиг занялся приготовлением каши.
– Тебе будет неприятно, если с возрастом он обнаружит какое-то сходство с матерью? – спросила Мойра, поборов смущение.
– Нет, пожалуй. Но меня тревожило, что он может унаследовать плохие черты ее характера. А потом я отбросил это опасение как глупость. Джинни не придется его воспитывать. Йен – хороший человек, но его жена часто жалуется на бедность. Думаю, Джинни, ежедневно слушая жалобы матери, сочла их пророчеством своей участи и решила изменить судьбу, став блудницей. Она подумала, что поспорит с бедностью и добьется лучшего. Да, она получала небольшие подарки и какие-то деньги, но не понимала, что это и все, большего она никогда не получит.
– А Адэр не будет мучиться той же болезнью, потребностью получить больше того, что имеет? – Мойра с нескрываемой озабоченностью смотрела на малыша, как бы ожидая от него ответа.
– Надеюсь, Адэр вообще не будет страдать от желания чего-то, его не научат этому несчастью. Он не станет человеком, считающим, что ради пары монет можно сделать что угодно. А ты ему нравишься, – вдруг добавил Тэвиг.
Мойра помотала головой, прекрасно понимая, что задумал хитрец Тэвиг.
– Он младенец. Младенцев не научили плохо относиться к людям. Они полны доверия и любви. Ты ведь не хочешь попытаться удержать меня с помощью Адэра? – прозорливо спросила она.
Ты не захочешь подвергать его опасностям, которые может навлечь наш брак. Не так ли? – прямо спросил он о главном, что его мучило. – В отличие от тебя я не верю, что наш брак навлечет на нас больше опасностей, чем те, с которыми каждый из нас сталкивается по отдельности. Однако ты не желаешь прислушиваться к голосу разума.
– Сэр Тэвиг Макалпин, я могу сказать то же самое и о вас. Вы уцепились зубами за эту мысль и держите ее, словно хорек добычу.
– Да. Случалось, меня называли настойчивым.
– Я бы сказала – упрямым.
– И решительным.
Она рассмеялась, опустила Адэра рядом с собой и взяла у Тэвига миску с кашей. Однако за ее смехом скрывалась боль. Конец путешествия будет означать конец близости с Тэвигом, и это рисовалось впереди, в недалеком будущем, подобно смертному приговору. Мойра понимала, что должна покинуть его ради них обоих. А еще она знала, что это разобьет ей сердце. Пресечение разговоров о браке не уменьшило бы боль, так что пусть Тэвиг говорит. Это давало возможность снова изложить причины отказа, может быть, он примет их. Это ведь не блажь, а очень весомые причины. Тэвиг должен это понять.
Давая Адэру кашу со своей ложки, она молилась о том, чтобы суметь отгородиться от ребенка, хотя и не смогла отгородиться от его отца. Не хотелось тосковать по еще одному Макалпину. Мойру уже печалила мысль о расставании с ребенком, потому что она теперь понимала: она смогла бы принять этого младенца как собственного. Многие ли женщины были бы в состоянии сделать это?
Она быстро отбросила эту мысль. Так можно легко убедить себя в необходимости остаться с Тэвигом ради ребенка. Это было почти смешно. Она только что сделала Тэвигу замечание за попытку использовать ребенка как средство удержать ее, но оказалась способной воспользоваться ребенком сама – в качестве оправдания, почему она последовала не голосу разума, а велению сердца. Вдруг испугавшись, что Тэвиг мог с легкостью прочесть ее мысли, пусть даже по выражению лица, Мойра вскочила.
– Нужно прополоскать мокрые пеленки. Тебе придется присмотреть за ним.
Мойра ушла, схватив бурдюк с водой.
Тэвиг нахмурился, глядя ей вслед, потом быстро схватил на руки Адэра, поползшего было за Мойрой. Не спуская малыша с рук, он тушил костер. Хотя Мойра и удалилась всего на пару футов, чтобы прополоскать пеленки, Тэвиг не мог отделаться от ощущения, что она только что убежала от него. Лицо ее исказило выражение, похожее на страх, – как раз перед тем как она вскочила. Приводя в порядок посуду, Тэвиг вдруг понял, что произошло перед резким уходом Мойры.
