Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
К старости кто-то усыхает, как тростинка. А кого-то, наоборот, разносит в три обхвата. Рут была из тех, кого разнесло. Джеки пояснила, что ей нужна круглосуточная сиделка, которая приходила бы на вызов, и гидравлический лифт, чтобы благополучно перемещаться из кресла в кровать или в туалет. И память у нее уже не та.
– Я прекрасно все помню! – снова перебила Рут.
Я задал ей провокационный вопрос: сколько ей лет?
– Пятьдесят пять, – ответила Рут, промахнувшись на каких-то три десятилетия. Правда, собственное прошлое, по крайней мере далекое, она помнила вполне прилично. Школу она так и не закончила. Вышла замуж, родила дочку, потом развелась. Много лет, едва сводя концы с концами, проработала официанткой в местном кафе. Еще два раза была замужем. Одного из мужей она явно выделяла, и я попросил рассказать что-нибудь о нем.
– Ну, на работе он не то чтобы слишком напрягался, – снисходительно заметила Рут.
Желания у нее были скромные. Она находила утешение в повседневной рутине – спокойно, не спеша позавтракать, послушать музыку по радио, поболтать с подружками в лобби или с дочкой по телефону, прилечь после обеда. Три-четыре раза в неделю, по вечерам, в библиотеке собиралась компания, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм на диске, и Рут почти всегда к ним присоединялась. Обожала ездить на пятничные обеды в кафе, даже если сиделке приходилось надевать на нее три пары впитывающего белья, а по возвращении купать. Рут всегда заказывала себе “маргариту” со льдом и без соли – хотя, строго говоря, ей это было нельзя: диабет.
“Они живут так же, как раньше, у себя дома, – сказала Джеки о своих жильцах. – И по-прежнему иногда поступают себе во вред. Что ж, имеют право”. Чтобы добиться таких условий для постояльцев, нужно огромное упорство – я и не представлял себе, до какой степени огромное. Джеки Карсон то и дело невольно вступала в противоборство со всей системой здравоохранения. Иногда было достаточно, чтобы кого-нибудь из ее жильцов один раз отвезли в больницу на скорой, – и это сводило на нет все ее труды, все старания ее сотрудников. Мало того, что в больнице ее подопечные рисковали стать жертвами ошибок в назначении лекарств, что их зачастую оставляли часами лежать на каталках (а от этого кожа могла истончиться и лопнуть, а от лежания на жестких матрасах появлялись пролежни). Мало того, что ни один лечащий врач и не подумал бы позвонить в “Санборн-Плейс”, чтобы получить дополнительную информацию или согласовать лечебные планы. Беда в том, что из больниц стариков часто переправляли в реабилитационные центры, где им и их родным заявляли, что пациент больше не может жить самостоятельно. Постепенно Джеки наладила отношения с некоторыми службами скорой помощи и больницами, где понимали, что всегда следует советоваться с администрацией “Санборн-Плейс” по вопросам ухода за его обитателями и что эти люди всегда могут вернуться “домой” – ничего плохого с ними там не случится.
Обучать приходилось даже врачей общей практики, которые лечили постояльцев. Джеки привела в пример свой разговор с лечащим врачом девяностотрехлетней постоялицы, страдавшей болезнью Альцгеймера. “Здесь для нее небезопасно, – сказал врач. – Ее нужно отправить в дом престарелых”. – “Зачем это? – спросила Карсон. – У нас тут есть противопролежневые матрасы. И тревожные кнопки. И GPS-трекеры”.
Вообще за этой старушкой в “Санборн-Плейс” отлично ухаживали. У нее здесь были друзья, кругом знакомая обстановка. От врача Джеки было нужно только одно: чтобы он порекомендовал хорошего специалиста по лечебной физкультуре. “Зачем ей лечебная физкультура? – упрямился врач. – Она же даже не запомнит упражнения!” – “Еще как запомнит!” – возражала Джеки. “Ей пора в дом престарелых!” – “Я чуть не ляпнула: «А вам пора на пенсию»”, – призналась мне Джеки. Но она все же сдержалась и просто предложила своей постоялице: “Давайте найдем вам другого врача, потому что этот сам уже старый и к тому же не желает учиться”. А ее родным заявила: “Если уж я и буду зря тратить силы, то уж точно не на него”.
Я попросил Джеки рассказать, какими принципами она руководствуется, чтобы обеспечить своим подопечным возможность жить собственной жизнью при любом состоянии здоровья. Она ответила, что ее главный принцип – “мы что-нибудь придумаем”. “Мы обходим все препятствия, которые можно обойти, – добавила она, словно планировала осаду крепости. – По-моему, я постоянно нарушаю все мыслимые правила”.
Препятствия были разные, и большие, и маленькие, и Джеки каждый раз придумывала, как их преодолеть. Например, не всем ее подопечным нравится, что она старается помочь другим жильцам остаться “дома”, и этого она не предвидела – а такое тоже бывало. Да, к ней приходили и говорили: мол, такая-то и такая-то больше не может здесь жить. В прошлом году она еще играла в лото. А сейчас даже не понимает, куда идет.
Спорить тут бесполезно. Поэтому Джеки попробовала новую тактику. “Я говорила им: хорошо. Давайте подберем для нее подходящий дом престарелых. Только вы поедете вместе со мной: вдруг через год вам тоже придется туда отправиться?” До сих пор прием срабатывал: подобные разговоры сразу прекращались.
Или другой пример. У многих жильцов есть домашние животные, и хотя ухаживать за ними становится все труднее, расставаться с ними они не хотят. Так что Джеки поручила сотрудникам чистить кошачьи туалеты. Но ухаживать за собаками сотрудники категорически отказываются: те требуют гораздо больше забот, чем кошки. Лишь недавно Джеки придумала, каким образом ее сотрудники могли бы помочь жильцам с уходом за маленькими собачками, и теперь их разрешено держать. Как быть с большими собаками, пока неясно. “Чтобы держать собаку, нужно, чтобы ты мог за ней следить, – говорит Джеки. – Ничего хорошего, если пес вырвется и убежит”.
Наполнять жизни стариков смыслом – это новый подход. И он требует больше фантазии и изобретательности, чем просто обеспечение ухода и безопасности. Пока еще не очерчен круг наиболее частых проблем и не наработаны методы их решения. Поэтому Джеки и ее единомышленники открывают все заново – и с каждым человеком получается по-другому. У двери библиотеки на втором этаже болтала с подругами еще одна Рут – Рут Беккет. Это крошечная девяностолетняя старушка – из породы тростинок, а не тех, что в три обхвата. Она уже много лет назад овдовела и жила одна в собственном доме, но потом упала, очутилась в больнице, а затем в доме престарелых. “Моя беда в том, что я неустойчивая, – объяснила мне Рут. – А врачи от неустойчивости не лечат”.
Я спросил ее, как она оказалась в “Санборн-Плейс”. И Рут рассказала мне про своего сына Уэйна. Уэйн – один из двух ее близнецов, и при родах ему не хватило кислорода. В результате у него развился ДЦП: мышечные спазмы при ходьбе и к тому же задержка умственного развития. Когда Уэйн вырос, то вполне мог вести нормальную жизнь, просто ему требовался четкий распорядок и некоторый присмотр. Когда ему было тридцать с небольшим, открылся комплекс “Санборн-Плейс”, где именно такие условия и предлагали, и Уэйн стал его первым жильцом. С тех пор более 30 лет подряд Рут навещала его почти ежедневно и проводила с сыном большую часть дня. Но после того как она сама упала и оказалась в доме престарелых, ей запретили ездить так далеко, а у самого Уэйна не хватало разумения, чтобы сообразить, как добраться до нее. Они были практически разлучены. Казалось, ситуация сложилась безвыходная. Рут была в отчаянии, она думала, что больше никогда не увидит сына. И тогда Джеки Карсон придумала гениальный вариант: взяла их обоих к себе. Теперь они живут почти что в соседних квартирах.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
