Ну и, рассматривая город Акарасамма, он и так переживал определённый шок от увиденного. Чего уж там, здания, комплексы, дорожные развязки и переплетение улиц могли поразить любого гостя. Даже дэма, окажись он здесь. Так и казалось, что архитекторы стремились воплотить в жизнь свои самые смелые фантазии, чтобы потом с гордостью восклицать: «А у нас кручёнее!» Или: «У нас больше всего изгибов!» А то и: «Зато у нас больше всего углов, и они все разные!» Другие смело могли кричать: «У нас всего этого вдоволь!»
Воистину дикий, необузданный футуризм, сумасшедший авангардизм, с отрицанием всего классического, умеренного и спокойного. И всё это разбавлено гигантоманией и украшено всеми цветами радуги. И ведь Труммер побывал в иных мирах; очень много видел районов Параиса (в разных секторах); будучи на соревнованиях вместе с Галлиардой – любовался как минимум шестью Долинами Спортивной Элегии; ну и в самом деле не раз видел красочные аппликации с лучшими видами Имений.
Так что он с полным на то основанием смог выдохнуть минуты через две, не раньше:
– Феерично! Уму непостижимо! Ни у кого такого нет! – И от избытка впечатлений помотал головой:
– Как только оно у вас всё держится?
В самом деле, все арки-здания, лианы-дома, мосты-строения, не говоря уже о многочисленных шпилях, башнях, нависающих террасах и балконах, пригодных порой только для канатоходцев, создавали в комплексе ощущение вот-вот готовой разразиться катастрофы. Своими переплетениями они могли страх вызвать только у стороннего наблюдателя, а уж жить там, где-то внутри этого города, ни один благоразумный человек не захотел бы.
Почувствовав переживания в ментальном плане, на пределе досягаемости с Полем связался Тилиус:
«Что там у тебя? Никто не обижает?»
«Пока нет. Но то, что я увидел, мой распухший от увиденного мозг никак осознать не может!»
«Ну, я тут из воды выглядывал пару раз в прыжке. И тоже несколько ошарашен этой хрупкой паутиной. Какой-то у этих покпросисудов перекос в сознании… И в строительстве – тоже не всё логично! Хотя если прикинуть, то все их постройки мне напоминают чем-то колонии разнообразных, переплетённых кораллов».
«Мм… Ну что-то такое есть, – согласился а’перв. И в свою очередь, поинтересовался: – А у тебя там как, контакт налаживается?»
«Сложно! Приплыло две косатки (какие-то они грубые и наглые!), приглашают меня для общения в открытое море. Это километров пятнадцать от берега надо отплыть. А здесь вообще морским разумным собираться запрещено, даже одиночки не приветствуются. Мол, мешают людям отдыхать и создают помехи кораблям в прибрежной зоне. Так что я часика на три отлучусь. Максимум на пять!»
На том друзья и прекратили общение. Тогда как старикан с особой гордостью уже давно отвечал на вопрос гостя:
– Несмотря на кажущуюся хрупкость наших жилых комплексов и общественных зданий, они очень прочные. Потому что добавочные крепость и жёсткость несущим структурам и фундаментам придают специально созданные артефакты. Они феноменально выдерживают запредельные нагрузки. И всё это плоды усилий наших гениальных учёных, талантливых архитекторов и прилежных строителей.
– Да… Поражён! – не скрывал Поль свои эмоции. Но сомнения никак не развеивались. – И что, ни разу ничего не обрушивалось?
Несмотря на постоянную поддержку своих пятерых сопровождающих и свой несомненный жизненный опыт, старик еле заметно повёл плечами, словно поёжился:
– Ну как сказать… Трудности порой возникают. Но мы с ними справляемся. Да и ошибок не делает только тот, кто ничего не делает.
– Согласен с вами, – кивнул Труммер. – Но всё-таки, если вдруг артефакты откажут? Или вдруг у них закончится энергия? Что тогда случится?
Теперь представитель от хозяев еле сдержал досаду и раздражение:
– Подобное невозможно изначально! – Но тут же взял себя в руки, улыбнувшись с некоторым сарказмом: – Или ты боишься оказаться внутри этой красоты?
– Нисколько! – горячо заверил гость. – И жду не дождусь, когда смогу полюбоваться всем этим великолепием изнутри. Если будет дозволено.
– Конечно, конечно! Тебя сейчас проведут по городу мои более молодые коллеги. А я останусь здесь. Хе-хе! А то в моём возрасте уже не слишком побегаешь по лестницам и крутым склонам.
И вскоре Труммер, не обративший внимания на последние слова старца, уже двигался по улицам города. Теперь его сопровождало две особи женского вида и одна мужского. Отличие в общении при этом сразу стало заметно: все трое не только наперебой засыпали гостя вопросами, но точно так же, опережая друг друга, пытались удовлетворить его любопытство.
Он вначале только и крутил головой да спрашивал, как ребёнок:
– А это что? А это кто построил? Для чего? И как здесь живут люди? – хотя его несколько озадачивало слишком малое количество людей на улице и почти полное отсутствие общественного транспорта.
Вначале все ответы как-то укладывались в одну схему, обозначенную несколькими словами «У нас всё хорошо! Живут не нарадуются!». Пока путешественник не оказался перед одним из общественных зданий, пожалуй, самым высоким среди остальных.
– Сейчас мы заберёмся наверх, оттуда самый лучший вид на весь город открывается, – проинформировали его и завели в какой-то тесный и мрачноватый холл. Потом повели по лестнице вверх, выдавая по одному, максимум два предложения каждый:
– Первые три этажа – занимают службы городской управы.
– Ещё три этажа – сдаются внаём частным конторам.
– А вот выше уже проживают непосредственно горожане. И дом считается весьма престижным до десятого этажа.
– Ну и мы поднимемся на двадцать пятый этаж, там как раз одна из смотровых площадок.
– Затем отдохнём и двинемся выше.
Присматриваясь к разным людям, которые спускались по лестнице навстречу, до Труммера наконец-то дошло:
– Постойте! А почему мы на лифте не поднимемся?
– В этом здании их нет, – как о чём-то вполне естественном сообщили проводники. – Зато имеется целых четыре лестницы. А потому проходы всегда свободны.
– Э-э-э?.. Не понял. У вас что, вообще лифты не устанавливают?
– Они есть только в старых зданиях, которые подлежат сносу. Но так как инфраструктуры всех комплексов жестко взаимосвязаны, эти устаревшие конструкции ликвидировать практически невозможно. Вот они и уродуют местами лик нашей столицы.
– Ага. И проживают в тех устаревших зданиях…
– Самые старые и немощные телом представители нашего общества. Не сами, естественно, а со своими семьями.
– Но если в этом здании сорок шесть этажей, как вы говорили, то кто проживает на самых верхних?
– Да почти никто и не живёт. На самые верхние уровни обычно селят иммигрантов, которые прошли карантин, получили право на проживание в столице и законно оформились на работу.
