Оттолкнула от себя спинку переднего сиденья, открыла дверь, выбралась из машины. Сквозь стекло Вадик видел – подносит телефон к уху, что-то говорит. Слов не разобрать. Беседуя по мобильному, девушка медленно шла по гравию.
С минуту Вадик смотрел ей в спину. Потом она оказалась на шоссе и вскоре исчезла за углом забора. Слепян ждал – вернется, но время тянулось, а Василисы не было.
Сперва нетерпеливо решил, что выедет обратно на дорогу, потом передумал. Все-таки довез ее сюда он, не может просто так уехать!.. Прождет здесь хоть до ночи. Только бы вернулась обратно! Предчувствовал: самое главное в истории непонятным образом связано с Василисой. Но модель каждый раз исчезала неожиданно.
Не выдержав, резким движением распахнул дверь спортивного купе, вылез наружу, размял ноги. По всей округе распространялся запах гари… Прокашлялся. Вгляделся в жидкий ельник – он начинался сразу за обочиной… За ним – азиновский забор.
Вздрогнул: через ограду лез человек. Если он находился на территории Рустама на законных основаниях, чего бы ему покидать ее таким способом?!
Вадик медленно, потом все торопливее двинулся в глубь ельника. Человек, перелезавший через забор, был уверен: его никто не видит. Лесок необитаем. Засыпанная гравием дорога, проложенная в сторону трансформаторной будки, почти никогда не использовалась. Между забором и домом Азино – Слепян знал это – густой сад с высокими деревьями. Из окон перебирающегося через ограждение человека увидеть невозможно.
«Система видеонаблюдения, если есть, повреждена пожаром!» – осенило Вадика. Еще прибавил шагу, забирая чуть вправо – предполагал: человек двинется не к шоссе, а в дальнюю, самую густую часть ельника. Расстояние между ними сокращалось.
Человек не торопясь спустился на землю. Неловко припал при этом на одно колено, отряхнул джинсы, распрямился. В этот момент увидел приближавшегося Слепяна.
Расстояние между ними достаточно велико, чтобы Вадик толком мог разглядеть лицо злоумышленника. Тот мгновенно отвернулся, побежал вдоль забора. Фигура замелькала между елей. Слепян ринулся следом. В какое-то мгновение показалось, что прежде он уже видел этого человека. Чтобы подтвердить или опровергнуть догадку, должен был догнать его.
134
Огромная зала, оформленная еще более роскошно, чем фасад загадочного особняка, залита ярким сиянием нескольких десятков укрепленных на стенах и потолке светильников: массивный хрусталь, камень, позолота на металлических пластинах, оригинальный дизайн – все должно стоить немалых денег.
Но здешняя атмосфера Килину не понравилась – декор слишком криклив, на грани безвкусицы. Хотя в каждом предмете интерьера угадывалась эксклюзивная работа крупного мастера, все вместе они собраны дилетантом.
У дальней стены, украшенной одновременно и мозаикой, и несколькими картинами – сочетание, которое прежде Килин не встречал никогда, за массивным столом в кресле с высокой жесткой спинкой восседал пожилой человек, копавшийся пальцами обеих рук в тарелке.
Услышав шаги, повернулся, бросил короткий взгляд на вошедших – провожатый Килина чуть поотстал, пропуская Николая вперед. Человек за столом схватил лежавшую рядом с тарелкой белую тряпочную салфетку, принялся тщательно вытирать пальцы.
– Иван Александрович Турсунов… – остановившись, почтительно проговорил неприметный провожатый в черном костюме. Последние десять метров до сына следователя, после революции разбиравшего дело попрыгунчиков, Килин прошел один.
135
– Волчий вой… Телефонный звонок… – задумчиво произнес Кёлер. – Служба безопасности обшарила башню. Ничего подозрительного.
– А следы?.. – Домбровский лежал на огромной кровати – спинка из натурального ореха, работа итальянских столяров – качество исключительное! Это была одна из лучших спален в особняке. Кёлер настоял, чтобы Михаила перенесли сюда из его комнаты во флигеле после того, как врач проявил беспокойство: гематомы на голове Домбровского могли нагноиться. Требовался полный покой.
– Мои ребята утверждают: следов много. Но их оставили только два человека – Марта и ты.
– Где твоя жена?
– Хотел бы я знать!.. – Кёлер, до этого сидевший на краю кровати, нервно поднялся на ноги.
Заходил по просторной спальне.
– Я виноват… Это была ошибка. Если бы расспросил тебя прямо тогда, у двери в башню… – разрубая воздух, он махал рукой. – Улизнула и исчезла. Мы нашли ключ. На нем оказались отпечатки ее пальцев – не твоих. И на металлическом шкафе, на ключах от него. Хочу сказать тебе одну вещь… – Он замолчал и с тоской в глазах посмотрел на Домбровского. Выдержав значительную паузу, продолжил: – Эта история с крестьянами… – Опять замолчал. – Моими крепостными… Я… Ты знаешь, от нее я не скрывал ничего. Через пару дней после того, как Марта все узнала, с ней стало твориться что-то странное. Этот волчий вой… Новый мобильник. Она стала пропадать. Теперь знаю, где…Я забрал у нее телефон – просто не мог слушать этот ужасный звонок. Предложил купить взамен любую трубку, хоть из чистого золота… Только не этот!.. Но видишь, она все равно до него добралась… Вот что, в этой башне заключена какая-то тайна. Служба безопасности нам не поможет. – Теперь Кёлер не ходил – метался по спальне. – Как только придешь в себя, мы должны пойти туда ночью. Двое – ты и я!.. Уверен – что-то произойдет. Мы разгадаем тайну!
– Крепостные стали пропадать, когда ты ей все рассказал? – Голос Михаила – негромкий, но в нем сила и уверенность.
Владелец усадьбы перестал метаться между окном и стеной, затравленно посмотрел на товарища.
– Да.
136
– Вас удивляет особняк?.. – спросил молодой мужчина, появившийся в зале через боковую дверь.
Он отодвинул кресло для Килина.
– На самом деле этот дом не предназначен для жизни семьи. Дворец Приемов! Так дед назвал его, когда был председателем совета директоров… – Тут он произнес название крупной машиностроительной компании. В последнее время петербургское предприятие у всех на слуху. Одно из подразделений немецкого концерна «Сименс» выбрало ее своим центральным партнером в России. Сумма инвестиций – миллионы долларов.
– Мы перебрались сюда временно, – продолжал внук Турсунова. – Наш дом в пригороде сгорел. Там было очень уютно. Никакого пафоса, просто загородная петербургская вилла…
– Присаживайтесь, – сказал первое слово пожилой Турсунов. – Хотите, распоряжусь насчет ужина?.. Ничего особенного. Во Дворце Приемов целый кухонный комбинат – рассчитан, чтобы готовить на несколько сотен гостей. У меня вкусы плебейские… Питаюсь исключительно салатом «Цезарь». Сволочи кладут в него слишком много гренок. – Он с извинявшимся видом показал на стоявшее рядом с салатницей маленькое фарфоровое блюдце. На нем горкой лежали вынутые из салата кусочки поджаренного хлеба. – Совсем без гренок – невкусно, но много гренок… – Он укоризненно покачал головой.
